Но гдѣ-жъ садовница, таинственная фея,
Невѣдомо отколь спорхнувшая сюда?
Напрасно юноша искалъ ея слѣда:
Не видно никого, лишь только за калиткой
Дрожали лопухи, задѣты ножкой прыткой.
Пріѣзжій, опершись плечомъ о верею,
Стоялъ и воздуха прохладную струю,
Съ благоуханьемъ травъ, вдыхалъ широкой грудью,
Дивясь такому сну фольварка и безлюдью.
Никто къ нему не йдетъ. Пріѣзжій вновь къ окну —
И садикъ маленькій въ длину и въ ширину
Еще-разъ обѣжалъ пытливыми глазами,
Потомъ взглянулъ въ кусты — и что-же? за кустами
Увидѣлъ дѣвушку, всю ясную какъ день:
Вѣрна обычаю литовскихъ деревень,
Подъ-вѐчеръ, въ чемъ была, въ свой садъ она сбѣжала,
Вскочила на плетень, не думая нимало,
Что сзади кто-нибудь ее примѣтить могъ;
Забыла на плеча̀ набросить хоть платокъ;
Вкругъ шейки бѣлая сорочка отдувалась
И грудь высокая оттуда выбивалась,
А кудри, отданы вѣтра̀мъ на произволъ,
Свѣтились по краямъ, какъ нѣкій ореолъ;
Но не видать лица: она смотрѣла въ поле,
Какъ-будто бы кого ждала къ себѣ оттолѣ,
Узрѣла — и стрѣлой съ плетня спустилась вмигъ,
Какъ серна легкая прыгну̀ла чрезъ цвѣтникъ
И, словно позабывъ, что сбоку есть дорожка,
Порхъ на завалинку, съ завалинки — въ окошко.
Все это видѣлъ гость; стоитъ ни мертвъ, ни живъ,
Дыханье бурное невольно притаивъ,
Не смѣя тронуться, мигнуть не смѣя глазомъ —
Но где ж садовница, таинственная фея,
Неведомо отколь спорхнувшая сюда?
Напрасно юноша искал её следа:
Не видно никого, лишь только за калиткой
Дрожали лопухи, задеты ножкой прыткой.
Приезжий, опершись плечом о верею,
Стоял и воздуха прохладную струю,
С благоуханьем трав, вдыхал широкой грудью,
Дивясь такому сну фольварка и безлюдью.
Никто к нему не йдет. Приезжий вновь к окну —
И садик маленький в длину и в ширину
Ещё раз обежал пытливыми глазами,
Потом взглянул в кусты — и что же? за кустами
Увидел девушку, всю ясную как день:
Верна обычаю литовских деревень,
Под вѐчер, в чём была, в свой сад она сбежала,
Вскочила на плетень, не думая нимало,
Что сзади кто-нибудь её приметить мог;
Забыла на плеча̀ набросить хоть платок;
Вкруг шейки белая сорочка отдувалась
И грудь высокая оттуда выбивалась,
А кудри, отданы ветра̀м на произвол,
Светились по краям, как некий ореол;
Но не видать лица: она смотрела в поле,
Как будто бы кого ждала к себе оттоле,
Узрела — и стрелой с плетня спустилась вмиг,
Как серна лёгкая прыгну̀ла чрез цветник
И, словно позабыв, что сбоку есть дорожка,
Порх на завалинку, с завалинки — в окошко.
Всё это видел гость; стоит ни мёртв, ни жив,
Дыханье бурное невольно притаив,
Не смея тронуться, мигнуть не смея глазом —
