Вдругъ пальцемъ погрозилъ Тадеушу слегка,
Тотъ призадумался: „чего-бы это ради
Ксендзъ погрозилъ ему?“ — И долго ѣхалъ сзади
Охотниковъ, собакъ и дамскихъ колымагъ,
Но разрѣшить не могъ загадки той никакъ…
Вотъ выѣхали въ степь, всѣ выстроились рядом
И каждый предъ собой пространство мѣрялъ взглядомъ,
Не видитъ ничего! Лишь тонкій паръ дрожитъ…
Вдругъ тихо раздалось протяжное: „лежитъ!“
И всѣ въ единый мигъ какъ вкопанные стали,
На доѣзжачаго смотрѣли, ожидали,
Что выскочитъ русакъ, а доѣзжачій, вставъ
На стременахъ и вверхъ арапникъ[ВТ 1] свой поднявъ,
Старался показать охотникамъ косова,
Что̀ въ бороздахъ залегъ у камня небольшова
И, неминучую почуявши бѣду,
Разсматривалъ враговъ сквозь кочки, лебеду,
Поглядывалъ кругомъ тревожно, боязливо,
И все лежалъ-себѣ упорно, терпѣливо;
Но вотъ ему лежать уже не въ могуту:
Арапникъ на хвостѣ: „ату его, ату!«
Задорные ловцы всѣ разомъ закричали
И мигомъ, пылъ поднявъ, въ клубахъ ея пропали…
Въ то время подъѣзжалъ къ охотѣ сбоку Графъ,
Рысцой, какъ водится на травлю опоздавъ:
Какъ ни старался онъ, но встать не могъ до свѣту.
Шотланскій макинтошъ[ВТ 2] гороховаго цвѣту
Полами длинными съ зефирами игралъ,
Межъ-тѣмъ какъ всадникъ нашъ охоту узиралъ.
За нимъ — одѣтые по̀ англійски лакеи,
Которые звали́сь въ дому его „жокеи“.
Вдругъ замокъ передъ нимъ изъ рощи возстаетъ;
Вдруг пальцем погрозил Тадеушу слегка,
Тот призадумался: „чего бы это ради
Ксендз погрозил ему?“ — И долго ехал сзади
Охотников, собак и дамских колымаг,
Но разрешить не мог загадки той никак…
Вот выехали в степь, все выстроились рядом
И каждый пред собой пространство мерял взглядом,
Не видит ничего! Лишь тонкий пар дрожит…
Вдруг тихо раздалось протяжное: „лежит!“
И все в единый миг как вкопанные стали,
На доезжачего смотрели, ожидали,
Что выскочит русак, а доезжачий, встав
На стременах и вверх арапник[ВТ 3] свой подняв,
Старался показать охотникам косова,
Что̀ в бороздах залёг у камня небольшова
И, неминучую почуявши беду,
Рассматривал врагов сквозь кочки, лебеду,
Поглядывал кругом тревожно, боязливо,
И всё лежал себе упорно, терпеливо;
Но вот ему лежать уже невмоготу:
Арапник на хвосте: „ату его, ату!»
Задорные ловцы все разом закричали
И мигом, пыл подняв, в клубах её пропали…
В то время подъезжал к охоте сбоку Граф,
Рысцой, как водится на травлю опоздав:
Как ни старался он, но встать не мог до свету.
Шотланский макинтош[ВТ 4] горохового цвету
Полами длинными с зефирами играл,
Меж тем как всадник наш охоту узирал.
За ним — одетые по̀-английски лакеи,
Которые звали́сь в дому его „жокеи“.
Вдруг замок перед ним из рощи восстаёт;
