Нѣтъ овощу про васъ на этомъ огородѣ!“
И пальцемъ погрозивъ, пошелъ-себѣ опять.
Слегка смущенный Графъ сталъ снова наблюдать,
Искалъ видѣнія… Но были пусты гряды,
Лишь пара алыхъ лентъ мелькнула сквозь ограды,
Да чуть еще вдали сверкнуло чрезъ окно
Какъ снѣгъ бѣлѣвшее сорочки полотно,
Да по̀ лугу еще, гдѣ пробѣжали ножки,
Едва замѣтныя виднѣлись двѣ дорожки,
Тихонько подлѣ нихъ качалися кусты
И что-то межъ собой шептали ихъ листы;
Да позабытая корзинка тамъ осталась
И тихо на травѣ зеленой колыхалась…
Мгновеніе спустя настала тишь кругомъ.
Графъ къ дому двинулся; сначала тихъ былъ домъ,
Но вдругъ онъ ожилъ весь, послышалися клики:
Какъ въ улей, что̀ былъ пустъ, влетаетъ рой великій,
Пустыя комнаты наполнились гурьбой
Охотниковъ и дамъ. Толкуя межъ собой
О полеваніи, толкаясь другъ о друга,
Садятся къ завтраку, что́ вмигъ дала прислуга, —
И начинаютъ пить, бесѣдовать и ѣсть.
Кому не удалось къ столу порядкомъ сѣсть,
Тѣ, предъ собой держа тарелки и стаканы,
Усѣлись кое-какъ на лавки, на диваны,
На подоконники иные взобрались —
И тутъ-то пренія живыя начались
О псахъ, о русакахъ различныхъ категорій,
О ружьяхъ, о коняхъ… Судья и Подкоморій
Сидѣли у стола. Порядокъ позабытъ,
На что́, какъ водится, хозяинъ былъ сердитъ,
Нет овощу про вас на этом огороде!“
И пальцем погрозив, пошел себе опять.
Слегка смущённый Граф стал снова наблюдать,
Искал видения… Но были пусты гряды,
Лишь пара алых лент мелькнула сквозь ограды,
Да чуть ещё вдали сверкнуло чрез окно
Как снег белевшее сорочки полотно,
Да по̀ лугу ещё, где пробежали ножки,
Едва заметные виднелись две дорожки,
Тихонько подле них качалися кусты
И что-то меж собой шептали их листы;
Да позабытая корзинка там осталась
И тихо на траве зелёной колыхалась…
Мгновение спустя настала тишь кругом.
Граф к дому двинулся; сначала тих был дом,
Но вдруг он ожил весь, послышалися клики:
Как в улей, что́ был пуст, влетает рой великий,
Пустые комнаты наполнились гурьбой
Охотников и дам. Толкуя меж собой
О полевании, толкаясь друг о друга,
Садятся к завтраку, что̀ вмиг дала прислуга, —
И начинают пить, беседовать и есть.
Кому не удалось к столу порядком сесть,
Те, пред собой держа тарелки и стаканы,
Уселись кое-как на лавки, на диваны,
На подоконники иные взобрались —
И тут-то прения живые начались
О псах, о русаках различных категорий,
О ружьях, о конях… Судья и Подкоморий
Сидели у стола. Порядок позабыт,
На что́, как водится, хозяин был сердит,
