И вредныхъ оттого, я думаю, послѣдствій
Не будетъ, если мы чинить не станемъ слѣдствій
За то, что протравилъ лису въ поляхъ сосѣдъ,
Сосѣда не спросясь. Или дичины нѣтъ
У насъ? Иль на Литвѣ уже не стало жита?
По Божьей милости, все, что̀ живетъ, то сыто
У насъ: такъ, панство, я по крайности сужу,
Однакожъ выѣзжать на хлопскую межу,
Покуда хлѣбъ стоѝтъ, никакъ я не позволю:
Гоняй по моему́, коли угодно, полю!“
Тутъ вставилъ Экономъ словечко: „дива нѣтъ,
Что сытъ у пана хлопъ. То знаетъ цѣлый свѣтъ,
Какъ щедро платитъ панъ за всякую потраву,
Не то побой въ поляхъ. Подчасъ и не по-праву
Приходятъ съ жалобой, а ваша милость, панъ,
Даешь, чтобъ не было никакъ у поселянъ
Нужды и тяготы, и не вступаешь въ споры!“…
Рѣчь эту не дали окончить разговоры,
Возникшіе въ-боку про ко̀ней и про псовъ,
Гдѣ въ гулъ одинъ слилось полсотни голосовъ…
Тадеушъ велъ межъ-тѣмъ бесѣду съ Телименой,
Касаясь что́-ни-мигъ дрожащею колѣной
Колѣнъ ея; порой пожать онъ даже мог,
И ручку нѣжную, и ножку подъ-шумокъ…
Кокетка старая не очень-то сначала
Порывамъ юноши горячимъ отвѣчала,
Но послѣ какъ-то такъ случилось: и у ней
Огонь въ очахъ играть сталъ ярче и сильнѣй,
И подъ-конецъ у нихъ былъ слышенъ только шепотъ,
Какъ-будто-бы ручья подъ камнемъ тихій ропотъ,
Иль воркованье птицъ… вдругъ Войскій муху хлопъ
И вредных оттого, я думаю, последствий
Не будет, если мы чинить не станем следствий
За то, что протравил лису в полях сосед,
Соседа не спросясь. Или дичины нет
У нас? Иль на Литве уже не стало жита?
По Божьей милости, всё, что̀ живёт, то сыто
У нас: так, панство, я по крайности сужу,
Однако ж выезжать на хлопскую межу,
Покуда хлеб стоѝт, никак я не позволю:
Гоняй по моему́, коли угодно, полю!“
Тут вставил Эконом словечко: „дива нет,
Что сыт у пана хлоп. То знает целый свет,
Как щедро платит пан за всякую потраву,
Не то побой в полях. Подчас и не по-праву
Приходят с жалобой, а ваша милость, пан,
Даёшь, чтоб не было никак у поселян
Нужды и тяготы, и не вступаешь в споры!“…
Речь эту не дали окончить разговоры,
Возникшие в-боку про ко̀ней и про псов,
Где в гул один слилось полсотни голосов…
Тадеуш вёл меж-тем беседу с Телименой,
Касаясь что́-ни-миг дрожащею коленой
Колен её; порой пожать он даже мог,
И ручку нежную, и ножку под-шумок…
Кокетка старая не очень-то сначала
Порывам юноши горячим отвечала,
Но после как-то так случилось: и у ней
Огонь в очах играть стал ярче и сильней,
И под-конец у них был слышен только шёпот,
Как будто бы ручья под камнем тихий ропот,
Иль воркованье птиц… вдруг Войский муху хлоп
