Межъ-тѣмъ надъ группами колосьевъ и листковъ
Повись, какъ балдахинъ, рой легкихъ мотыльковъ:
Ихъ крылья нѣжныя, прозрачныя какъ слюда,
Съ игрою яхонта, сапфира, изумруда,
Дрожали въ воздухѣ неслышимо. А Графъ,
Какъ очарованный, сквозь сѣти разныхъ травъ
И межъ колосьями усатыми пшеницы,
Смотрѣлъ — то на дѣтей смѣющаяся лицы,
То на волшебницу, чья стройная рука
Обмахивала ихъ пучкомъ травы слегка
Отъ бабочек и мухъ докучныхъ, а другою
Рогъ изобилія, изогнутый дугою,
Держала: такъ рѣшилъ, по крайней мѣрѣ, Графъ,
Мечтая, что ему, среди родныхъ дубравъ,
Приснился чудный сонъ, волшебныя затѣи
Какой-нибудь изъ фей: Армиды, Амалтеи…
И вдругъ приподнялся: волшебница бѣжать!
Но дѣти начали и плакать, и кричать:
Безъ всякой помощи оставить ихъ не смѣя,
Вернулась не хотя съ дороги Амалтея,
Ну съ ними няньчиться: утихли дѣти вновь
И выражали ей глазенками любовь,
Ласкаясь нѣжно къ ней и весело смѣяся;
Она-же, пальчикомъ тихонько погрозяся
На нихъ и показавъ сердито головой,
Сказала: „видано-ль гдѣ плачъ такой и вой?
Гость испугается и убѣжитъ отсюда!
Гость добрый, ласковый, не бука чудо-юдо!
Взгляните на него, какъ милъ онъ и хорошъ!“
И такъ угомонить стараясь ребятешь,
На Графа искоса волшебница смотрела,
Сама-жъ какъ маковъ цвѣтъ алѣла и горѣла;
A Графъ, не вѣдая, какь рѣчь ему начать
Меж-тем над группами колосьев и листков
Повись, как балдахин, рой лёгких мотыльков:
Их крылья нежные, прозрачные как слюда,
С игрою яхонта, сапфира, изумруда,
Дрожали в воздухе неслышимо. А Граф,
Как очарованный, сквозь сети разных трав
И меж колосьями усатыми пшеницы,
Смотрел — то на детей смеющаяся лицы,
То на волшебницу, чья стройная рука
Обмахивала их пучком травы слегка
От бабочек и мух докучных, а другою
Рог изобилия, изогнутый дугою,
Держала: так решил, по крайней мере, Граф,
Мечтая, что ему, среди родных дубрав,
Приснился чудный сон, волшебные затеи
Какой-нибудь из фей: Армиды, Амалтеи…
И вдруг приподнялся: волшебница бежать!
Но дети начали и плакать, и кричать:
Без всякой помощи оставить их не смея,
Вернулась нѐхотя с дороги Амалтея,
Ну с ними нянчиться: утихли дети вновь
И выражали ей глазёнками любовь,
Ласкаясь нежно к ней и весело смеяся;
Она же, пальчиком тихонько погрозяся
На них и показав сердито головой,
Сказала: „видано ль где плач такой и вой?
Гость испугается и убежит отсюда!
Гость добрый, ласковый, не бука чудо-юдо!
Взгляните на него, как мил он и хорош!“
И так угомонить стараясь ребятёшь,
На Графа искоса волшебница смотрела,
Сама ж как маков цвет алела и горела;
A Граф, не ведая, какь речь ему начать
