При таком способе развития сами процессы развития приобретают сложный и двойственный характер. Дело в том, что процессы развития при метаморфозе идут в двояком направлении. С одной стороны, происходит отмирание старой формы, ее свертывание или обратное развитие; с другой стороны, происходит наростание новой формы, которая сменяет прежнюю. Процесс развития таким образом оказывается сложным.
Всякая эволюция в развитии ребенка, как говорит Болдуин, заключает в себе и моменты инволюции, т.-е. обратного развития или отмирания старой формы. Ребенок, который овладевает вертикальной походкой, перестает ползать; с научением человеческой речи, ребенок перестает лепетать; с наростанием новых интересов, у ребенка свертываются и отмирают старые. С переходом, например, в эпоху полового созревания, подросток не только приобретает новые формы мышления и поведения, но и оставляет детскую игру. Эти примеры можно было бы умножить до бесконечности, но едва ли есть в этом надобность, настолько очевиден сам принцип инволюции или обратного развития у ребенка.
Наконец, было бы большой ошибкой представлять себе процесс развития, как зависящий исключительно от внутренних условий, которые автоматически вызывают, стимулируют, регулируют рост.
На деле процесс развития заключается в целостном приспособлении растущего и развивающегося организма к среде, и эта двойная обусловленность процессов развития, зависимость их от внутриорганических условий и от условий среды завершает то сложное представление о детском развитии, которое мы хотели в кратких чертах набросать выше.
В науке относительно целого ряда сторон детского развития существуют две противоположные точки зрения, одну из них называют нативизмом, другую эмпиризмом. Сторонники первой точки зрения рассматривают ту или иную сторону развития ребенка, как наследственно обусловленную и самый процесс развития сводят к развертыванию известных наследственных врожденных данных.
Другая теория, наоборот, стремится об‘яснить возникновение какого-нибудь свойства или функции у ребенка не из развертывания врожденных данных, а из процессов опыта, который был у ребенка. Принцип конвергенции пытается подняться над крайностями обеих этих точек зрения и соединить оба эти утверждения в одно. Согласно этому принципу, всякий процесс детского развития, как говорит Штерн, „не есть просто выступление прирожденных свойств, но и не просто восприятие внешних воздействий, а результат конвергенции внутренних данных с внешними условиями развития“. Конвергенция и означает такое скрещивание, пересечение или совпадение внутренних особенностей, заложенных в организме, и внешних условий, в которых эти особенности проявляются. Только из совпадения этих двух причинных рядов может быть об‘яснено и понято детское развитие.
