просьбой о благословеніи. Впрочемъ, я заранѣе зналъ, что отецъ, всегда предоставлявшій мнѣ полную свободу въ моихъ поступкахъ, не могъ ничѣмъ инымъ отвѣтить, кромѣ согласія.
«Но заснуть въ эту ночь я не могъ. Многіе женатые мужчины разсказывали мнѣ впослѣдствіи (да и самъ я позднѣе испыталъ это), что, сдѣлавъ предложеніе даже самой любимой дѣвушкѣ, тотчасъ же чувствуешь нѣчто въ родѣ мгновеннаго сожалѣнія объ утраченной свободѣ.
«Но тогда, кромѣ переполнявшей все мое существо гордой радости, я ничего не замѣчалъ въ себѣ. Минутами я даже не вѣрилъ своему огромному счастью.
«Я не могъ усидѣть въ комнатѣ и часовъ около двухъ ночи одѣлся и вышелъ на улицу. Въ окнахъ Елены не было свѣта. Глядя на нихъ, я чувствовалъ на своихъ глазахъ слезы умиленія.
«Спи, мое дитя, спи, мое дорогое сокровище, — подумалъ я, улыбаясь сквозь эти чистыя слезы: — и знай, что теперь только одинъ я буду беречь твой невинный сонъ»…
«Долго и безцѣльно бродилъ я по безлюднымъ, затихшимъ улицамъ. Образъ Елены не выходилъ изъ моей головы. Я рисовалъ себѣ картины нашей будущей жизни, одну радужнѣе другой. И все это были наивныя, возвышенныя мечты. Клянусь вамъ, что ни малѣйшая тѣнь чувственности не омрачила ихъ ни на секунду.
«Особенная, таинственная и ясная прелесть ночей ранней весны пріобрѣтаетъ своеобразный оттѣнокъ въ большомъ городѣ въ то время, когда прекращается всякое движеніе. Глубокая тишина кажется жуткой. Звуки шаговъ раздаются звонко и рѣзко на цѣлую версту. Одна сторона улицы тонетъ въ тѣни, другая ярко бѣлѣетъ громадами домовъ съ блестящими лунными бликами въ
