разнаго рода экипажами, людьми, лошадьми, собаками: всѣ спѣшили, въ одномъ направленіи съ войсками, по Рязанской дорогѣ. Версты за три, жители стали отъ насъ отдѣляться, и мало по малу разсѣялись по проселочнымъ дорогамъ.
Къ вечеру отошли мы отъ Москвы до сел. Панки (15 верстъ) и увидѣли въ городѣ пожаръ: это было только начало. Черезъ ночь пожаръ усилился, и по утру, 3-го Сентября, уже большая часть горизонта надъ городомъ означилась пламенемъ: огненныя волны восходили до небесъ, а черный густой дымъ, клубясь по небосклону, разстилался до насъ. Тогда всѣ мы невольно содрогнулись отъ удивленія и ужаса. Суевѣрные, не постигая что̀ совершается предъ ихъ глазами, думали уже, съ паденіемъ Москвы, видѣть паденіе Россіи, торжество Антихриста, потомъ скорое явленіе страшнаго суда и кончину свѣта. Мѣсто удивленія заступило негодованіе: «Вотъ тебѣ и златоглавая Москва! Красуйся, матушка, Русская столица!» говорили солдаты съ большою досадою. Ввечеру, когда смерклось, Фигнеръ подъѣхалъ ко мнѣ и сказалъ: «Ну, братъ Илья! прощай! ѣду въ Москву. Если черезъ недѣлю не возвращусь, то не считай въ живыхъ. Я просилъ Генерала Ермолова,
