я не замѣтилъ ни одного офицера; ихъ участь была лучше. Здѣсь плѣнныхъ раздѣляли на партіи, и каждую особо отсылали, подъ прикрытіемъ Казаковъ, далѣе внутрь Россіи.
Проѣзжая Вязьму, я нечаянно увидѣлся съ партизаномъ Фигнеромъ, который ѣхалъ вмѣстѣ съ собратомъ своимъ Полковникомъ Сеславинымъ; онъ такъ спѣшилъ, что успѣлъ только поздороваться со мною. Партизаны казались друзьями; Сеславинъ, въ гусарскомъ мундирѣ, обнаруживалъ въ лицѣ своемъ не гусарское удальство, но постоянное мужество; Фигнеръ, въ скромномъ артиллерійскомъ мундирѣ, былъ и моложе его годами, но увлекался живостію и быстротою своего характера. Во вчерашнемъ сраженіи они оба съ своими партіями приняли большое участіе, противъ праваго фланга непріятелей.
На другой день, вслѣдъ за Французами, шли мы большою Смоленскою дорогою, и съ ужасомъ видѣли по ней безпрерывное кладбище, или какъ-бы дѣйствіе опустошительной чумы: на каждой верстѣ валялись по нѣскольку десятковъ упалыхъ лошадей и трупы погибшихъ Французовъ; между ними опрокинутыя фуры, или взорванные пороховые ящики. Видѣли, какъ у многихъ околѣвшихъ лошадей были вырѣ-
