видѣть сперва Юлію. Несчастная, въ слезахъ и отчаяніи, распростертая на полу, лежала почти безъ чувствъ. Герцогъ выслалъ всѣхъ свидѣтелей. Черезъ часъ, онъ съ веселымъ лицомъ позвалъ къ себѣ каммеръ-пажа и велѣлъ ему во весь галопъ въ Зигенъ, чтобы привезти оттуда немедленно Госпожу Домоправительницу. Между тѣмъ Юлія уже сидѣла возлѣ Герцога, потупивъ глаза и тихо всхлипывала; она казалась утѣшенною.... Герцогъ дожидался почтенной дамы, и когда она пріѣхала, то поручилъ ей въ полный надзоръ прекрасную сиротку, оставивъ при томъ стражу, и на содержаніе кошелекъ съ золотомъ. Придворные, знавши какого званія была Г-жа Домоправительница, и замѣтивъ, что Герцогъ сталъ очень часто ѣздить, и даже цѣлыя ночи проводить въ этой хижинѣ, дали ей аналогическое названіе. Вотъ вамъ вся исторія.—Что-же Герцогиня?—спросилъ я.—«Герцогиня всегда безпокоилась, когда Герцогъ долго не возвращался съ охоты; она страшилась, чтобы не растерзалъ его медвѣдь, и всякой разъ спрашивала: Что, мой другъ! не убилъ-ли ты медвѣдя? Нѣтъ, но видѣлъ, всегда отвѣчалъ сухо Герцогъ.»—Чѣмъ-же это кончилось?—«Медвѣдемъ. У Юліи былъ женихъ, честный ремесленникъ, который по дѣламъ своего хозяина ѣздилъ
