ему, хорошо поступаетъ Протагоръ, не желая высказаться, намѣренъ ли онъ продолжать бесѣду или нѣтъ. По моему это нехорошо. Пусть онъ или продолжаетъ бесѣду, или заявитъ, что не желаетъ этого, чтобы мы такъ и знали, и чтобы или Сократъ елъ бесѣду съ кѣмъ-нибудь другимъ, или, вообще, кто съ кѣмъ хочетъ". Протагоръ, сконфуженный, какъ мнѣ показалось, этими словами Алкивіада и упрашиваемый и Калліемъ, и остальными присутствовавшими, чутъ не всѣми, наконецъ согласился продолжать бесѣду и просилъ задавать ему вопросы, обѣщая, съ своей стороны, давать отвѣты.
Тогда я говорю ему: Протагоръ, ты не думай, что въ бесѣдѣ съ тобою я преслѣдую какую-нибудь другую цѣль, кромѣ той, чтобы обсудить вещи, приводящія меня самого въ недоумѣніе. Омиръ, я думаю, совершенно правъ, когда говоритъ:
Дѣло рѣшая совмѣстно съ другими, и не ожидаешь,
Какъ тебѣ вдругъ — то, что мыслишь ты самъ, и товарищъ подскажетъ',
и не такъ безпомощными чувствуютъ себя тогда люди въ своихъ мысляхъ, рѣшеніяхъ и дѣлахъ.
Самъ же съ собой какъ начнешь разсуждать... то и ходишь и ищешь, передъ кѣмъ бы высказаться, съ чьею бы помощью утвердиться въ мысли, пока таки не наткнешься на кого-нибудь. Такъ и я, именно изъ-за этого, радъ бесѣдовать съ тобою, и по преимуществу съ тобою, а не съ кѣмъ — нибудъ другимъ. Ты, я думаю, лучше всякаго другого можешь разсуждать какъ вообще о дѣлѣ, подлежащемъ обсужденію людей образованныхъ, такъ и о доблести. Бому, въ самомъ дѣлѣ, обсуждать эти вещи, если не тебѣ? Начать съ того, что ты самъ на себя смотришь, какъ на человѣка просвѣщеннаго. Иной, пожалуй, и образованный человѣкъ, но другихъ просвѣтить не можетъ. А ты и самъ доблестенъ, и другого можешь сдѣлать доблестнымъ. Бъ послѣднемъ отношеніи ты даже самъ чувствуешь себя сильнѣе, чѣмъ другіе и, въ то время какъ другіе прячутся съ своимъ искусствомъ, ты открыто заявляешь о себѣ передъ всѣми Эллинами, от-
ему, хорошо поступает Протагор, не желая высказаться, намерен ли он продолжать беседу или нет. По моему это нехорошо. Пусть он или продолжает беседу, или заявит, что не желает этого, чтобы мы так и знали, и чтобы или Сократ ел беседу с кем-нибудь другим, или, вообще, кто с кем хочет". Протагор, сконфуженный, как мне показалось, этими словами Алкивиада и упрашиваемый и Каллием, и остальными присутствовавшими, чут не всеми, наконец согласился продолжать беседу и просил задавать ему вопросы, обещая, с своей стороны, давать ответы.
Тогда я говорю ему: Протагор, ты не думай, что в беседе с тобою я преследую какую-нибудь другую цель, кроме той, чтобы обсудить вещи, приводящие меня самого в недоумение. Омир, я думаю, совершенно прав, когда говорит:
Дело решая совместно с другими, и не ожидаешь,
Как тебе вдруг — то, что мыслишь ты сам, и товарищ подскажет',
и не так беспомощными чувствуют себя тогда люди в своих мыслях, решениях и делах.
Сам же с собой как начнешь рассуждать... то и ходишь и ищешь, перед кем бы высказаться, с чьею бы помощью утвердиться в мысли, пока таки не наткнешься на кого-нибудь. Так и я, именно из-за этого, рад беседовать с тобою, и по преимуществу с тобою, а не с кем — нибуд другим. Ты, я думаю, лучше всякого другого можешь рассуждать как вообще о деле, подлежащем обсуждению людей образованных, так и о доблести. Бому, в самом деле, обсуждать эти вещи, если не тебе? Начать с того, что ты сам на себя смотришь, как на человека просвещенного. Иной, пожалуй, и образованный человек, но других просветить не может. А ты и сам доблестен, и другого можешь сделать доблестным. Б последнем отношении ты даже сам чувствуешь себя сильнее, чем другие и, в то время как другие прячутся с своим искусством, ты открыто заявляешь о себе перед всеми Эллинами, от-
