Я и Матусовскій предложили-было остаться здѣсь ночевать, приготовить все съ вечера и завтра чѣмъ свѣтъ выѣхать; но наше предложеніе было отвергнуто, на томъ основаніи, что мы и такъ проѣхали сегодня слишкомъ мало, только 47 верстъ. Это дѣйствительно мало при ѣздѣ на перемѣнныхъ лошадяхъ, да ужъ что-жъ дѣлать! Сила обстоятельствъ (хотя этой силой была наша собственная неумѣлость и желаніе сдѣлать непремѣнно по-своему) не всегда подчиняется нашимъ желаніямъ и планамъ. Пробовали еще убѣждать; но наши слова названы „оппозиціей“, и рѣшено во что бы ни стало проѣхать сегодня еще станцію, хотя на самомъ дѣлѣ это дѣлалось на счетъ завтрашняго дня. Стоимъ готовые къ отъѣзду, ждемъ. Суматоха не прекращается; то затихнетъ, то, какъ пламя пожара, снова вспыхнетъ: рѣчи принимаютъ болѣе громкій тонъ, болѣе грозное содержаніе, до моего уха долетаютъ удары нагайки, — этого неразлучнаго спутника „степныхъ законовъ“; за ударами раздаются крики мольбы о помилованіи; a дѣло впередъ не подвигается. Девять часовъ вечера, — мы стоимъ у незаложенныхъ телѣгъ; десять часовъ, одиннадцать — все стоимъ и все собираемся въ путь; измученные казаки и монголы не спятъ, мы тоже, стоимъ и дремлемъ. О гонцахъ, ускакавшихъ за лошадьми точно въ другой міръ, — ни слуху, ни духу. Степь давно спитъ мертвымъ сномъ и ни одинъ звукъ теперь не нарушаетъ ея ночнаго безмолвія. Наконецъ, когда стоявшіе за отъѣздъ сегодня, а не завтра, Сосновскій, а съ нимъ Боярскій и Андреевскій пришли къ убѣжденію, что посредствомъ крика и прочаго нельзя создать настоящихъ лошадей, — отъ перваго пришло приказаніе оставаться ночевать… Но, какъ часто бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, сонъ прошелъ, и я лежалъ въ телѣгѣ, предаваясь, противъ воли, размышленіямъ о разныхъ непостижимыхъ для меня вещахъ. Является черезъ нѣсколько времени Матусовскій и тащитъ изъ подъ меня свой матрацъ.
— Вы не спите? — спрашиваетъ онъ.
— Нѣтъ.
— Отчего это у меня такое непріятное ощущеніе во рту? — спрашиваетъ онъ: — что-то такое этакое…
— Оттого, что ѣдите на ночь, — отвѣтилъ я.
— Что же бы сдѣлать, чтобы не было?
— Да что́ же сдѣлать? Давайте выпьемъ чаю; кстати и мнѣ пить хочется, да и сонъ совсѣмъ пропалъ.
Мы шепнули казаку Степанову, чтобъ онъ согрѣлъ намъ въ маленькомъ чайникѣ воды и принесъ въ пустую юрту.
