обрывается, круто спускаясь въ невидимую для меня глубокую долину, и изъ-за этого округленнаго обрыва поднимаются какъ будто изъ нѣдръ земли громады голубыхъ горъ. Глазамъ кажется, что онѣ достигаютъ неба и непосредственно въ него переходятъ, — такъ онѣ кажутся высоки и такъ прозрачны. Вотъ и все, что могу сказать словами; но не то бы я сказалъ красками. Жаль было уходить отсюда такъ скоро; но своей воли у меня не было… Приду ли еще сюда когда-нибудь, подумалось мнѣ, доведется ли вновь пережить такія же минуты, какія пережиты здѣсь? Едва ли, отвѣтило сознаніе: вѣдь мы находились почти за десять тысячъ верстъ отъ нашей родины, можно ли думать, что судьба занесетъ сюда еще разъ… Слѣдовало бы пожертвовать хоть однимъ днемъ и провести его здѣсь; тѣмъ болѣе, что жертвовали ли же мы не днями, a недѣлями и безъ всякой надобности, только потому, что обѣдъ былъ хорошъ и въ прохладныхъ комнатахъ пріятно было ходить изъ угла въ уголъ, ничего не дѣлая, какъ, напримѣръ, въ Кяхтѣ и Ургѣ.
Мы уѣхали и должны были прибыть, сегодня въ первый китайскій городъ — Ка̀лганъ. День былъ удушливо жаркій. Почти отъ самаго домика Норъ-Дянь мы стали спускаться подъ гору, на которую въ это время поднимался обозъ на быкахъ, намъ на встрѣчу. Дорога здѣсь идетъ карнизомъ по боку горы и такъ узка, что двѣ телѣги едва-едва разъѣзжаются и то не одновременно, а такъ, что одна должна прижаться къ горѣ, въ наклонномъ положеніи, и ждать, пока другая проѣдетъ. Справа по горѣ опять тянется Великая Стѣна, которую время и разрушаетъ и убираетъ цвѣтами; a слѣва идетъ крутая покатость, спускающаяся до самаго дна глубочайшей долины. На ближайшихъ склонахъ этой покатости подѣланы искусственныя небольшія террасы, засѣянныя разными растеніями: коноплей, просомъ, картофелемъ или овсомъ; возлѣ нихъ, на подобныхъ же террасахъ, лѣпятся деревеньки и отдѣльные хорошенькіе домики съ балкончиками и террасками, убранными зеленью, — и люди, люди вездѣ, куда ни взглянешь: длиннокосые мужчины съ открытыми головами, съ вѣерами въ рукахъ или въ широкихъ соломенныхъ шляпахъ, въ бѣлыхъ рубашкахъ и широкихъ синихъ шароварахъ; полуголыя женщины въ однѣхъ юбкахъ на помочахъ и почти голыя дѣти съ яркими цвѣтами, украшающими ихъ оригинально причесанныя головки… И все это явилось такъ неожиданно, вдругъ послѣ тѣхъ безжизненныхъ пустынь, изъ которыхъ,
