Кругомъ видна грязь и чувствовалась какая-то зловонная сырость. Хозяева не менѣе грязны, чѣмъ сама юрта. Впечатлѣніе сразу получается весьма тяжелое, тѣмъ болѣе, что на ряду съ этимъ вы видите довольно чистенькихъ оленей и собакъ (гораздо чище своихъ хозяевъ). Мы размѣстились на шкурахъ и разговорились (я говорилъ черезъ своего переводчика — казака). Отъ нихъ мы узнали много интересныхъ свѣдѣній относительно льдовъ, погоды, промысловъ, жизни чукчей и вообще объ обстановкѣ — зимней и лѣтней этого далекаго края. На вопросъ видали ли они когда-нибудь у Колымы американскія шхуны, намъ отвѣтили, что у Колымы никогда не видѣли, а у губы Чаунской видѣли.
Вскорѣ появилась хозяйка, старуха лѣтъ подъ 60 и стала на нашихъ глазахъ вынимать изъ запазухи оленьи сырые мозги, которые успѣли уже отъ ея тѣла достаточно принять на себя грязи. Затѣмъ намъ предложили ихъ ѣсть. Сырые оленьи мозги сами по себѣ великолѣпное блюдо и я въ другой обстановкѣ навѣрное не отказался бы отъ нихъ, но здѣсь все пропало — и аппетитъ и настроеніе и любовь къ нимъ какъ къ рѣдкому, хорошему блюду, — положительно все, даже начало тошнить. Подъ разными предлогами я отъ угощенія отказался, а казаки съ удовольствіемъ ѣли и мозги, и сырое мясо. Посидѣвъ еще немного, мы поблагодарили радушныхъ хозяевъ за угощеніе и ушли домой.
Кругом видна грязь и чувствовалась какая-то зловонная сырость. Хозяева не менее грязны, чем сама юрта. Впечатление сразу получается весьма тяжелое, тем более, что наряду с этим вы видите довольно чистеньких оленей и собак (гораздо чище своих хозяев). Мы разместились на шкурах и разговорились (я говорил через своего переводчика — казака). От них мы узнали много интересных сведений относительно льдов, погоды, промыслов, жизни чукчей и вообще об обстановке — зимней и летней этого далекого края. На вопрос видали ли они когда-нибудь у Колымы американские шхуны, нам ответили, что у Колымы никогда не видели, а у губы Чаунской видели.
Вскоре появилась хозяйка, старуха лет под 60 и стала на наших глазах вынимать из запазухи оленьи сырые мозги, которые успели уже от её тела достаточно принять на себя грязи. Затем нам предложили их есть. Сырые оленьи мозги сами по себе великолепное блюдо и я в другой обстановке наверное не отказался бы от них, но здесь все пропало — и аппетит и настроение и любовь к ним как к редкому, хорошему блюду, — положительно все, даже начало тошнить. Под разными предлогами я от угощения отказался, а казаки с удовольствием ели и мозги, и сырое мясо. Посидев еще немного, мы поблагодарили радушных хозяев за угощение и ушли домой.
