„Мой господинъ! мой царь! мой братъ!
Свершилось. Нѣтъ пути назадъ.
Не жаль мнѣ въ прошломъ ничего.
Хочу лишь взора твоего,
Твоихъ, огнемъ горящихъ, устъ.
Міръ безъ тебя и дикъ и пустъ.
Я годы цѣлые спала;
Взошла денница и сожгла
Мои глаза своимъ лучомъ.
Рублю я радостнымъ мечомъ
Нить жизни краткой — пополамъ.
Души спасенье я отдамъ
За день съ тобою, — и въ Аду
У ногъ твоихъ я Рай найду!
Какъ сонъ, я скину дни мои!
Увижу лѣсъ, поля, ручьи,
Увижу вольныхъ пѣвчихъ птицъ!
У нашихъ западныхъ границъ
Есть логъ и три Проклятыхъ Пня.
На склонѣ дня тамъ жди меня!“
Алѣютъ тихо облака.
И безразсудна и робка,
Лицо закрывъ густой фатой,
Въ одеждѣ странницы простой,
Гертруда вышла изъ воротъ.
Ее никто не поведетъ,
«Мой господин! мой царь! мой брат!
Свершилось. Нет пути назад.
Не жаль мне в прошлом ничего.
Хочу лишь взора твоего,
Твоих, огнем горящих, уст.
Мир без тебя и дик и пуст.
Я годы целые спала;
Взошла денница и сожгла
Мои глаза своим лучом.
Рублю я радостным мечом
Нить жизни краткой — пополам.
Души спасенье я отдам
За день с тобою, — и в Аду
У ног твоих я Рай найду!
Как сон, я скину дни мои!
Увижу лес, поля, ручьи,
Увижу вольных певчих птиц!
У наших западных границ
Есть лог и три Проклятых Пня.
На склоне дня там жди меня!»
Алеют тихо облака.
И безрассудна и робка,
Лицо закрыв густой фатой,
В одежде странницы простой,
Гертруда вышла из ворот.
Ее никто не поведет,
