никѣмъ не обороняется, пошелъ на приступъ со своими людьми, справедливо полагая, что неожиданное нападеніе произведетъ сильнѣйшую панику, нежели непріятель, съ которымъ бой уже завязался. Но онъ постарался произвести приступъ безшумно и незамѣтно, пока всѣ его люди не оказались на стѣнахъ города, за исключеніемъ двухсотъ рейтаровъ, которыхъ онъ оставилъ внѣ ограды, на всякій случай.
Послѣ того они подняли страшный крикъ и, не встрѣтивъ никакого сопротивленія, перебили стражу у воротъ и отперли ихъ для рейтаровъ и затѣмъ всѣ вмѣстѣ съ азартомъ ринулись къ восточнымъ воротамъ, гдѣ происходила схватка. И, напавъ съ тыла на врага, разбили его на голову.
Когда осажденные увидѣли, что Гаргантюисты заняли городъ, они сдались монаху безусловно. Монахъ, обезоруживъ, загналъ ихъ въ церкви, отобралъ оружіе и приставилъ стражу къ дверямъ. Затѣмъ, отперевъ восточныя ворота, вышелъ на помощь Гаргантюа. Пикрошоль же подумалъ, что это идетъ ему подкрѣпленіе изъ города, и смѣлѣе прежняго бросился въ битву, пока Гаргантюа не вскричалъ:
— Братъ Жанъ, другъ мой, братъ Жанъ, добро пожаловать!
Тогда Пикрошоль и его люди, увидѣвъ, что все погибло, обратились въ безпорядочное бѣгство. Гаргантюа преслѣдовалъ ихъ до Вогодри, разя и убивая; затѣмъ велѣлъ трубить къ отбою.
никем не обороняется, пошел на приступ со своими людьми, справедливо полагая, что неожиданное нападение произведет сильнейшую панику, нежели неприятель, с которым бой уже завязался. Но он постарался произвести приступ бесшумно и незаметно, пока все его люди не оказались на стенах города, за исключением двухсот рейтаров, которых он оставил вне ограды, на всякий случай.
После того они подняли страшный крик и, не встретив никакого сопротивления, перебили стражу у ворот и отперли их для рейтаров и затем все вместе с азартом ринулись к восточным воротам, где происходила схватка. И, напав с тыла на врага, разбили его на голову.
Когда осажденные увидели, что Гаргантюисты заняли город, они сдались монаху безусловно. Монах, обезоружив, загнал их в церкви, отобрал оружие и приставил стражу к дверям. Затем, отперев восточные ворота, вышел на помощь Гаргантюа. Пикрошоль же подумал, что это идет ему подкрепление из города, и смелее прежнего бросился в битву, пока Гаргантюа не вскричал:
— Брат Жан, друг мой, брат Жан, добро пожаловать!
Тогда Пикрошоль и его люди, увидев, что всё погибло, обратились в беспорядочное бегство. Гаргантюа преследовал их до Вогодри, разя и убивая; затем велел трубить к отбою.
Пикрошоль, доведенный до отчаянія, убѣжалъ по направленію къ острову Бушару, но по дорогѣ къ рѣкѣ его конь споткнулся и упалъ, а Пикрошоль такъ на это разсердился, что выхватилъ шпагу и убилъ его въ гнѣвѣ. Но такъ какъ другаго коня взять было не у кого, то онъ думалъ было раздобыться осломъ на мельницѣ. Но мельники избили его, отняли у него все платье и дали какую-то рвань, чтобы прикрыть наготу. И въ этомъ видѣ жалкій, гнѣвливый человѣкъ пошелъ дальше и, перебравшись черезъ рѣку въ портъ Гюо, разсказалъ о своихъ злоключеніяхъ и услышалъ отъ одной колдуньи, что онъ получитъ свое королевство обратно, когда пріѣдутъ турусы на колесахъ. Съ тѣхъ поръ не извѣстно, куда онъ дѣвался. Однако, мнѣ говорили, что онъ проживаетъ въ настоящее время въ Ліонѣ, гдѣ поденнымъ трудомъ зарабатываетъ себѣ пропитаніе, но гнѣвливъ попрежнему и постоянно освѣдомляется у всѣхъ встрѣчныхъ и поперечныхъ, не пріѣхали ли турусы на колесахъ, надѣясь, конечно, въ силу предсказанія колдуньи, что по ихъ прибытіи ему возвращено будетъ королевство.
Послѣ того, какъ непріятель удалился, Гаргантюа перво-наперво сдѣлалъ повѣрку своимъ войскамъ и нашелъ, что немногіе пали въ битвѣ, а именно, нѣсколько пѣхотинцевъ изъ роты капитана Тольмера, а Понократъ былъ раненъ изъ пищали. Послѣ того онъ приказалъ всѣхъ покормить по ротамъ, но объявилъ казначеямъ, чтобы они заплатили городу за съѣстные припасы и чтобы вообще никакихъ насилій не чинили, такъ какъ городъ принадлежитъ ему: послѣ обѣда пусть войска выстроятся передъ замкомъ и имъ будетъ уплачено жалованье за шесть мѣсяцевъ. Все это было исполнено. Послѣ того онъ созвалъ на тоже мѣсто всѣхъ тѣхъ, кто оставался изъ приверженцевъ Пикрошоля, и, въ присутствіи всѣхъ его вельможъ и капитановъ, сказалъ нижеслѣдующее:
Пикрошоль, доведенный до отчаяния, убежал по направлению к острову Бушару, но по дороге к реке его конь споткнулся и упал, а Пикрошоль так на это рассердился, что выхватил шпагу и убил его в гневе. Но так как другого коня взять было не у кого, то он думал было раздобыться ослом на мельнице. Но мельники избили его, отняли у него всё платье и дали какую-то рвань, чтобы прикрыть наготу. И в этом виде жалкий, гневливый человек пошел дальше и, перебравшись через реку в порт Гюо, рассказал о своих злоключениях и услышал от одной колдуньи, что он получит свое королевство обратно, когда приедут турусы на колесах. С тех пор не известно, куда он девался. Однако, мне говорили, что он проживает в настоящее время в Лионе, где поденным трудом зарабатывает себе пропитание, но гневлив по-прежнему и постоянно осведомляется у всех встречных и поперечных, не приехали ли турусы на колесах, надеясь, конечно, в силу предсказания колдуньи, что по их прибытии ему возвращено будет королевство.
После того, как неприятель удалился, Гаргантюа перво-наперво сделал поверку своим войскам и нашел, что немногие пали в битве, а именно, несколько пехотинцев из роты капитана Тольмера, а Понократ был ранен из пищали. После того он приказал всех покормить по ротам, но объявил казначеям, чтобы они заплатили городу за съестные припасы и чтобы вообще никаких насилий не чинили, так как город принадлежит ему: после обеда пусть войска выстроятся перед замком и им будет уплачено жалованье за шесть месяцев. Всё это было исполнено. После того он созвал на тоже место всех тех, кто оставался из приверженцев Пикрошоля, и, в присутствии всех его вельмож и капитанов, сказал нижеследующее:
— Блаженной памяти отцы, дѣды и прадѣды наши держались такого мнѣнія и образа дѣйствій, что послѣ выигранныхъ ими сраженій, для увѣковѣченія своего торжества и побѣдъ, воздвигали трофеи и монументы въ сердцахъ побѣжденныхъ своими милостями, вмѣсто того, чтобы возводить
— Блаженной памяти отцы, деды и прадеды наши держались такого мнения и образа действий, что после выигранных ими сражений, для увековечения своего торжества и побед, воздвигали трофеи и монументы в сердцах побежденных своими милостями, вместо того, чтобы возводить
