язычниками; онъ хотѣлъ быть лучшимъ христіаниномъ, на котораго могли бы съ торжествомъ смотрѣть христіане, на землѣ и на небѣ. Бояринъ Ѳеодоръ думалъ между тѣмъ: не склонили бы князя мольбы своихъ къ измѣнѣ совѣсти, — вызываемая ими въ душѣ князя борьба съ любовію къ жизни, къ милой семьѣ, ко всему дорогому не кончилась бы побѣдою худшаго. И онъ сказалъ любимому князю: «помнишь ли, государь, слова духовнаго отца нашего? Господь сказалъ: «иже хощеть душю свою спасти, погубить ю; а иже погубить душю свою Мене ради и евангелія Моего, спасеть ю. Кая польза человѣку, аще міръ весь пріобрящеть, а душю свою погубить? Иже исповѣсть Мя предъ человѣкы, исповѣмъ его и Азъ предъ Отцемъ моимъ; а отвергийся Мене предъ человѣки отвергусь его и Азъ предъ Отцемъ моимъ». — Князь Борисъ и его бояры съ своей стороны не преставали убѣждать Михаила пощадить себя. «Не слушаю васъ, не погублю души моей», сказалъ рѣшительно св. князь. И снявъ съ себя княжескую епанчу, бросилъ ее съ словами: «прочь слава міра сего, не хочу ея»[1]. — Увидѣвъ, что никакія убѣжденія не перемѣняютъ рѣшимости князя, ханскій вельможа отправился къ Батыю передать отвѣты кн. Михаила. «Множество христіанъ и язычниковъ собралось тутъ слушать, что отвѣчаетъ князь Михаилъ царю», говоритъ описатель подвига. Такъ и христіанскій и язы-
- ↑ Собр. л. VII, 155. Іоаннъ, «и снемъ кочь свой, поверже имъ». — Кочь — княжескій епанча иди мантія. Въ духов. завѣщаніи 1331 г. вел. кн. Іоаннъ отдаетъ сыновьямъ своимъ «коць великой съ бармами» (собр. гос. гр. 1, 31). Волынская лѣтопись называетъ ату княжескую одежду западнымъ названіемъ — мятлею mantel «и видѣ Ярослава сѣдяща на огнѣ мѣстѣ въ черни мятли и въ клобуцѣ». Собр. л. II, 72.
