страдавшей подозрительностію. Онъ пересказалъ грязнымъ любимцамъ своимъ рѣчи святителя и спросилъ: что думаютъ они? Они знали Германа и понимали, что при первомъ случаѣ будетъ онъ настаивать предъ царемъ прогнать негодяевъ, какъ безчестіе царю и страшное зло государству. И потому въ одинъ голосъ отвѣчали: «Боже тебя сохрани, царь, отъ такого совѣтника, уже ли ты хочешь быть въ неволѣ, болѣе тяжкой, чѣмъ былъ у Сильвестра и Адашева»? Они стали упрашивать царя на колѣняхъ и болѣе всѣхъ Алексѣй Басмановъ съ сыномъ, не допускать Германа до высокой каѳедры. Іоаннъ послалъ сказать Герману, чтобы выѣхалъ изъ митрополичьяго дома и поручилъ передать ему такія слова царя: «ты еще не возведенъ на митрополію, а уже отнимаешь у меня свободу»[1]. — Опозоривъ вѣрнаго своему долгу святителя, не отпустили его въ Казань: но въ первое время тайно держали его гдѣ-то въ заключеніи; почему не было его на соборѣ, избиравшемъ св. Филиппа въ митрополита; отъ того-то думали, что онъ или отравленъ или задушенъ[2]». Но онъ былъ на посвященіи св. Филиппа въ митрополита[3]. — «Преставися въ л. 7075 нояб. 6 д. въ Москвѣ, во время мороваго повѣтрія, погребенъ въ чину святительскомъ, якоже повелѣ, въ церкви св. Николая, иже зовется мокрый, паствы своея архимандритомъ Иродіономъ (свіяжскимъ) и Спасскимъ (казанскимъ) Іереміею, который послѣди бысть архіепископъ казанскій»: такъ говоритъ казанское извѣстіе[4].
