вида; теперь онъ болѣе, чѣмъ прежде, хотѣлъ исполнять святое правило свое; поелику же руки его по ночамъ не пользовались свободою: то отрокъ сидѣлъ предъ нимъ и перевертывалъ листы псалтыри. Днемъ онъ былъ постоянно веселъ. «Вамъ пріятно было, друзья мои, говорилъ онъ своимъ, смотрѣть на меня въ щастіи; а теперь смотря на колодку мою, вы печальны? напрасно: испытавъ счастіе, почему не перенесть несчастія? Что значитъ это несчастіе въ сравненіи съ грѣхами моими? Больше, гораздо больше, слѣдуетъ мнѣ страдать, чтобы получить прощеніе въ грѣхахъ. Васъ печалитъ колодка? Скоро не будетъ ея на шеѣ моей». Когда же становилось тяжко на душѣ его: онъ повторялъ съ Давидомъ: «вскую прискорбна еси, душе моя? Вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, яко исповѣмся Ему: спасеніе лица моего и Богъ мой». Орда остановилась наконецъ за р. Терекомъ, на р. Совенцѣ, подъ Тетяковымъ, недалеко отъ Дербента[1]. Во время охоты Узбековой отроки говорили св. Михаилу: «князь! проводники и лошади готовы; бѣги въ горы, спаси жизнь свою». «Не дай Богъ сдѣлать это, отвѣчалъ онъ; во всю жизнь не бѣгалъ я отъ враговъ; и если я одинъ спасусь, а люди мои останутся въ бѣдѣ: какая мнѣ слава? Нѣтъ, воля Господня да будетъ»! Уже 24 дня находился онъ въ такомъ позорномъ и томительномъ положеніи. Кавгадыю захотѣлось еще наругаться надъ несчастнымъ и прибавить ему мукъ. Счастливый злодѣй велѣлъ вывесть его на
- ↑ Р. Совинецъ — нынѣшняя Сунджа. Тетяковъ — «за высокими ясскими и черкасскими горами» ясскій городъ, близъ желѣзныхъ воротъ (Дербента). Собр. л. V, 199. VII, 191—194. Въ Никон. лѣт. 3, 119 прибавлено: «у болвана мѣдянаго, у златыя главы у Темиревы, богатыревы могилы», — у высокаго кургана съ мѣдною статуею, воздвигнутою въ честь богатыря Темира.
