Вообще этотъ крайне горячій и нервозный владыка много крови перепортилъ у Николая Герасимовича, такъ что онъ «отчаялся добраго ожидать»[1] отъ владыки. Главное, что было для его самолюбія всего оскорбительнѣе, это — то обстоятельство, что онъ былъ уволенъ владыкой отъ должности присутствующаго въ пензенской консисторіи якобы за отдаленностью, тогда какъ для архим. Арсенія этой отдаленности не существовало, между тѣмъ какъ оба они постоянно жили въ Саратовѣ[2]....
Въ то же время и здоровье Николая Герасимовича слабѣло все болѣе и болѣе: мы видимъ его теперь болѣющимъ уже цѣлыя трети[3]. Болѣе всего его мучилъ ревматизмъ, для излеченія отъ котораго онъ ѣздилъ на Елтонское озеро — «парится въ илу». Пробылъ онъ здѣсь съ съ 4 по 18 іюня 1826 года[4]; но облегченіе получилъ не большое. Этому способствовало примитивное состояніе удобствъ на озерѣ: строенія на немъ, обстановка и пища могли привести скорѣе къ усиленію, чѣмъ къ излеченію болѣзни. Затѣмъ съ 30 іюля по 18 августа Николай Герасимовичъ пробылъ на Сергіевскихъ сѣрныхъ водахъ, гдѣ «почти никого уже не засталъ», потому что лечебный сезонъ уже кончился[5]. Принесли ли ему какую нибудь пользу сѣрныя ванны, неизвѣстно. Знаемъ только что недугъ его затянулся надолго. А въ 1830 году случилась съ нимъ новая бѣда: параличъ совершенно лишилъ его способности ходить и отчасти — говорить[6]. Съ этого времени Николай Герасимовичъ уже ничего не могъ дѣлать. Онъ сидѣлъ въ креслахъ передъ иконой, безпрестанно осѣняя себя крестнымъ знаменіемъ, или же за-
——————
