дить, никого не оскорбить, всѣхъ желающихъ визировать — замучили меня до крайности»[1]. «Всѣмъ (надо) уклоняться (?), со всѣми знакомиться, на все отвѣтствовать, угадывать чего хотятъ, смотрѣть, что будетъ послѣдственно изъ сдѣланнаго шага, слова, мины и пр. и пр. Вотъ мое теперешнее занятіе. Каково же мое спокойство, изъ сего заключить можете! Omne primum et novum scabrosum et difficile»[2]
Обыкновеннымъ временемъ для записей дневныхъ происшествій служила для Николая Герасимовича поздняя ночь. Въ тиши ея онъ тщательно обдумывалъ пережитое въ теченіе дня и потомъ уже бралъ въ руки перо. Вмѣстѣ съ тѣмъ дѣлалъ поправки[3] въ записяхъ предъидущаго дня, такъ что записей невѣрныхъ, ошибочныхъ, особенно въ области метеорологіи, не можетъ быть ни одной на всемъ протяженіи 662 страницъ рукописи «Записокъ».
Николай Герасимовичъ не предназначалъ своихъ «Записокъ дневныхъ» къ печати[4], даже, вѣроятно, не предполагалъ, что онѣ когда-нибудь попадутъ въ чужія руки: онъ писалъ ихъ pro domo sua, потому что имѣлъ привычку повѣрять, кромѣ супруги своей, одной бумагѣ пережитое и переживаемое. Правда, въ «Запискахъ» нѣсколько разъ встрѣчается слово «читатель»[5], что повидимому, говоритъ о противномъ, но это — только подражаніе книжному языку — не больше.
«Записки дневныя» имѣютъ двойную цѣнность: съ одной стороны — мы находимъ въ нихъ самый точный ме-
——————
- ↑ См. Письмо его въ Пензу, къ прот. Ф. Ив. Ливанову, — отъ 18 февр. 1806 г.
- ↑ Изъ письма Николая Герасимовича, отъ 18 февр. 1806 къ ректору (имя не обозначено) пензенской семинаріи.
- ↑ См. «Записки» подъ 3 авг. 1811 г. и 22 мая 1820 г.
- ↑ «Это не для выпуска въ свѣтъ говорится» — запись подъ 1 янв. 1804 г.
- ↑ Подъ 1—5 дек. 1798 г., 17—20 янв. 1800 г., 1 янв. 1801 г. и др.
