— Гимназистъ—часть рѣчи!—воскликнулъ я и невольно расхохотался.
Хохотъ этотъ услыхали игравшіе поблизости дѣти. Прежде всего подбѣжали къ намъ тѣ, на которыхъ были лазоревыя одѣянія.
— Новый! новый!—слышалось по сторонамъ.—Какое у него несуразное, грязное платье!
— Позвольте, однако, васъ познакомить,—заговорилъ Онъ.—Вотъ наши милые товарищи: вотъ Нѣкто, вотъ Никто, Кто-либо, Весь, Кто, Что, Сколько…
Голубые камзольчики быстро тѣснились ко мнѣ одинъ за другимъ и искренно пожимали мнѣ руку. Не обошлось безъ дракъ: подлѣ меня столкнулись одновременно Кто и Никто и тутъ же заушили одинъ другого препорядочно.
— Такъ это все мѣстоименія?—спросилъ я моего перваго знакомца.
— Да, да, мы всѣ мѣстоименія, мы—голубые; а вотъ нарѣчія, такъ тѣ всѣ красныя, и курточки и юбочки ихъ совсѣмъ другого, чѣмъ у насъ, покроя. Это нужно, говорятъ, для порядка,—добавилъ мой хорошенькій собесѣдникъ,—чтобы мы не сбились въ общую кучку, чтобы мы разнились одни отъ другихъ.
Къ этому времени заинтересовавшіеся мною ребятишки, побросавъ свои игры, отовсюду сбѣгались ко мнѣ. Прежде всего обступили меня красненькіе, то-есть нарѣчія. Эти разнились другъ отъ друга мелкими наружными отличіями.
Послѣдовало, точно въ какомъ-нибудь свѣтскомъ салонѣ, взаимное представленіе. Въ подходившихъ ко мнѣ и пожимавшихъ мою руку дѣтяхъ мнѣ назвали многихъ:
— Вотъ это господа Прежде и Послѣ, вотъ Давно и Недавно, Гдѣ-то и Нигдѣ, Тутъ и Тамъ… вотъ господа: Развѣ, Неужели, Не и Ни… вотъ Почти и Отчасти, вотъ Очень и Едва.
— Гимназист — часть речи! — воскликнул я и невольно расхохотался.
Хохот этот услыхали игравшие поблизости дети. Прежде всего подбежали к нам те, на которых были лазоревые одеяния.
— Новый! новый! — слышалось по сторонам. — Какое у него несуразное, грязное платье!
— Позвольте, однако, вас познакомить, — заговорил Он. — Вот наши милые товарищи: вот Некто, вот Никто, Кто-либо, Весь, Кто, Что, Сколько…
Голубые камзольчики быстро теснились ко мне один за другим и искренно пожимали мне руку. Не обошлось без драк: подле меня столкнулись одновременно Кто и Никто и тут же заушили один другого препорядочно.
— Так это всё местоимения? — спросил я моего первого знакомца.
— Да, да, мы все местоимения, мы — голубые; а вот наречия, так те все красные, и курточки и юбочки их совсем другого, чем у нас, покроя. Это нужно, говорят, для порядка, — добавил мой хорошенький собеседник, — чтобы мы не сбились в общую кучку, чтобы мы разнились одни от других.
К этому времени заинтересовавшиеся мною ребятишки, побросав свои игры, отовсюду сбегались ко мне. Прежде всего обступили меня красненькие, то есть наречия. Эти разнились друг от друга мелкими наружными отличиями.
Последовало, точно в каком-нибудь светском салоне, взаимное представление. В подходивших ко мне и пожимавших мою руку детях мне назвали многих:
— Вот это господа Прежде и После, вот Давно и Недавно, Где-то и Нигде, Тут и Там… вот господа: Разве, Неужели, Не и Ни… вот Почти и Отчасти, вот Очень и Едва.
