стани и разсказовъ о томъ, какую они, кромѣ риса, прости Господи, жрутъ „нечисть“,—то все это не особенно интересовало слушателей, тѣмъ болѣе, что они успѣли уже ознакомиться съ китайцами въ первый-же день прихода на рейдъ.
Едва успѣли отдать якорь и спустить шлюпки, какъ клиперъ былъ окруженъ большими и маленькими „шампуньками“, словно шайкой пиратовъ, и въ ту-же минуту, низко кланяясь и присѣдая, появились на палубѣ поставщики, коммиссіонеры, торговцы, портные, мущины-прачки, продавцы фруктовъ, художники, словомъ всевозможный китайскій людъ. Разрѣшено было впустить на клиперъ не болѣе десяти человѣкъ, но китайцы какъ-то ухитрились взбираться на палубу, проскальзывая мимо боцмана, и скоро ихъ набралось множество. Они запрудили шканцы, пробирались внизъ, заглядывали въ каюты. Суя съ умильнымъ видомъ въ руки свои рекомендаціи и развязывая короба и узлы, торгаши показывали ящики, рѣзныя вещи изъ черепахи и слоновой кости, вѣера и матеріи, портные предлагали снять мѣрку или купить готовые пиджаки изъ чечунчи. Кто-то на скверномъ англійскомъ языкѣ рекомендовалъ офицерамъ, таинственно улыбаясь, посѣтить чайный домъ и китайскій театръ. Художникъ, показывая образцы, убѣждалъ снять портретъ—всего пять долларовъ. Старый, худощавый китаецъ съ видомъ ученаго, въ большихъ очкахъ, оправленныхъ черепахой, раскрылъ маленькій мѣшечекъ съ разными пилочками и буравчиками и, нагнувшись, показывалъ на ногу одного лейтенанта. Въ чемъ дѣло? Изъ врученнаго сертификата оказывается, что это мозольный операторъ, производящій свои операціи безъ малѣйшей боли.
На бакѣ, среди матросовъ, расхаживаютъ торгаши съ рубахами и двое шапочниковъ. У нихъ пачки форменныхъ матросскихъ фуражекъ, и они выкрикиваютъ:
— Фуляски… Люсіанъ фуляски!
— Ишь желторожій! По нашему научился, шельма!—смѣются матросы, трогаютъ китайцевъ за косы и разглядываютъ фуражки.
— Почемъ берешь?
— Одина доляри!—говоритъ китаецъ, показывая для большей убѣдительности одинъ палецъ.
— Полъ-доларя хочешь?—возражаетъ матросъ, показывая въ свою очередь полъ-пальца.
Китаецъ сперва кобянится, но скоро соглашается, и нѣсколько матросовъ покупаютъ обновки.
