чѣмъ тотъ успѣлъ его замѣтить. Бюркъ моментально вскочилъ на ноги, схватилъ его за хвостъ и радостно крикнулъ: «Я требую на..!» Онъ не договорилъ. Однимъ взмахомъ уродливаго хобота, храбрецъ былъ убитъ нановалъ. Я бросился бѣжать назадъ; слонъ повернулся и преслѣдовалъ меня до самой опушки лѣса и я бы неминуемо погибъ, если бы не попались ему снова остатки похоронной процессіи и не отвлекли его вниманія. Сейчасъ мнѣ говорили, что отъ этой процессіи не уцѣлѣло ни души. Это не бѣда, такъ какъ оказалось масса матеръіалу для новой. Слонъ опять исчезъ».
Больше мы не слышали ничего новаго. Пришло только нѣсколько депешъ отъ сыщиковъ, разсѣянныхъ по Нью-Джерсей, Пенсильваніи, Делавару и Виргиніи. Всѣ они продолжали нападать на свѣжіе слѣды, обѣщавшіе много хорошаго.
Наконецъ, часа въ 2½ пришла слѣдующая телеграмма:
«Слонъ былъ здѣсь, весь залѣпленный цирковыми афишами; расшибъ одного ожившаго, повалилъ и поранилъ многихъ, собиравшихся вступить въ лучшую жизнь. Граждане загнали его и приставили къ нему стражу. Прибывъ на мѣсто немного погодя, мы съ сыщикомъ Броуномъ вошли за ограду и начали сличать слона съ его фотографіей и описью. Всѣ примѣты сходились, исключая одной, которой мы не могли видѣть: шрама подъ мышкой. Желая удостовѣриться, Броунъ подлѣзъ подъ слона и былъ немедленно уничтоженъ. Голова его раздроблена и самъ онъ такъ смятъ, что невозможно ничего разобрать въ его останкахъ. Всѣ бѣжали; то же сдѣлалъ и слонъ, махая направо и налѣво хоботомъ. Онъ бѣжалъ, но оставилъ за собой кровавый слѣдъ отъ раны пушечнымъ ядромъ. Направился густымъ лѣсомъ къ югу. Несомненно будетъ найденъ.
Это была послѣдняя телеграмма. Къ вечеру поднялся такой густой туманъ, что въ двухъ шагахъ нельзя было различить предмета. Такъ продолжалось всю ночь. Паромы и даже омнибусы должны были остановиться.
На слѣдующее утро газеты попрежнему были наполнены теоріями сыщиковъ. Описывались всѣ наши трагическія приключенія, но съ гораздо большими подробностями, сообщенными имъ телеграфомь ихъ корреспондентами. Третья часть каждаго столбца
