Приставили лѣстницу, взбирается кто-то, вдругъ сталъ: и крѣпка-ли крыша, ребята,“ говоритъ; „вотъ что, не провалиться бы!“
„И то! Глядитъ-ка, гляди, никакъ доска ползетъ! Берегись, ребята, головы прочь!“ кто то хлопнулся о землю и пошелъ трескъ и громъ внизу.
„Эй, братцы, никакъ Петька слетѣлъ? и то слетѣлъ.“
„Кому-жь теперь, братцы, въ трубу-то лѣзть?“
„Какъ знаете, я не полѣзу.“
„Ты, Васька, полѣзай!“
„Ишь ловкій! не пойду, самъ полѣзай!“
„Кому, сударь, прикажете лѣзть?“
„Васькѣ,“ приказалъ кроликъ.
„Васька, баринъ тебѣ велитъ!“
Соня просунула ногу въ трубу сколько можно было выше и ждетъ; слышитъ въ трубѣ поднялась возня; скребетъ, шаркаетъ что-то близехонько надъ ней.
Приставили лестницу, взбирается кто-то, вдруг стал.
— И крепка ли крыша, ребята, — говорит, — вот что, не провалиться бы!
— И то! Глядит-ка, гляди, никак доска ползет! Берегись, ребята, головы прочь! — кто-то хлопнулся о землю и пошел треск и гром внизу.
— Эй, братцы, никак Петька слетел? и то — слетел.
— Кому ж теперь, братцы, в трубу-то лезть?
— Как знаете, я не полезу.
— Ты, Васька, полезай!
— Ишь ловкий! не пойду, сам полезай!
— Кому, сударь, прикажете лезть?
— Ваське, — приказал кролик.
— Васька, барин тебе велит!
Соня просунула ногу в трубу сколько можно было выше и ждет; слышит, в трубе поднялась возня; скребет, шаркает что-то близехонько над ней.
