есть такое искуство, какого мы ищемъ, то оно должно быть полезно.
Крит. Конечно.
Сокр. Слѣдовательно, оно должно подавать намъ какое-нибудь благо?
Крит. Необходимо, Сократъ.
B.Сокр. А благо, по обоюдному нашему согласію съ Клиніасомъ, есть не что иное, какъ нѣкоторое знаніе.
Крит. Да, ты говорилъ такъ.
Сокр. По этому всѣ дѣла, приписываемыя политикѣ — а такихъ дѣлъ много: напримѣръ, доставлять гражданамъ богатство, свободу, спокойствіе — всѣ онѣ, по видимому, ни худы, ни хороши. Политика должна сдѣлать насъ мудрыми и преподать намъ знаніе, если она обязана облагодѣтельствовать и счастливить насъ.
C.Крит. Правда; и вы тогда конечно согласились въ этомъ заключеніи, какъ ты разсказывалъ о вашей бесѣдѣ.
Сокр. Но царское искуство дѣлаетъ ли людей мудрыми и добрыми?
Крит. Что же можетъ препятствовать, Сократъ?
Сокр. Дѣлаетъ добрыми всѣхъ и во всемъ? сообщаетъ всякое знаніе, — и кожевенное и плотническое и всѣ другія?
Крит. Не думаю, Сократъ.
D.Сокр. И такъ, какое же знаніе? Какимъ знаніемъ пользуемся мы отъ этого искуства? Само оно, изъ всѣхъ худыхъ и добрыхъ дѣлъ, не производитъ ни одного; а знаніе не даетъ никакого знанія, кромѣ самаго себя. По этому спрашивается: въ чемъ состоитъ то, чѣмъ мы пользуемся отъ него? Хочешь ли, Критонъ, мы назовемъ его искуствомъ дѣлать людей добрыми?
Крит. Конечно.
Сокр. Но чѣмъ будутъ у насъ добрые? и въ чемъ они полезны? Пожалуй, мы скажемъ еще, что добрые сдѣлаютъ добрыми другихъ, а другіе опять другихъ: все однакоже не E. откроется, что такое добрые, когда мы не изслѣдовали дѣла,
есть такое искусство, какого мы ищем, то оно должно быть полезно.
Крит. Конечно.
Сокр. Следовательно, оно должно подавать нам какое-нибудь благо?
Крит. Необходимо, Сократ.
B.Сокр. А благо, по обоюдному нашему согласию с Клиниасом, есть не что иное, как некоторое знание.
Крит. Да, ты говорил так.
Сокр. Поэтому все дела, приписываемые политике — а таких дел много: например, доставлять гражданам богатство, свободу, спокойствие — все они, по-видимому, ни худы, ни хороши. Политика должна сделать нас мудрыми и преподать нам знание, если она обязана облагодетельствовать и счастливить нас.
C.Крит. Правда; и вы тогда конечно согласились в этом заключении, как ты рассказывал о вашей беседе.
Сокр. Но царское искусство делает ли людей мудрыми и добрыми?
Крит. Что же может препятствовать, Сократ?
Сокр. Делает добрыми всех и во всём? сообщает всякое знание, — и кожевенное и плотническое и все другие?
Крит. Не думаю, Сократ.
D.Сокр. Итак, какое же знание? Каким знанием пользуемся мы от этого искусства? Само оно, из всех худых и добрых дел, не производит ни одного; а знание не дает никакого знания, кроме самого себя. Поэтому спрашивается: в чём состоит то, чем мы пользуемся от него? Хочешь ли, Критон, мы назовем его искусством делать людей добрыми?
Крит. Конечно.
Сокр. Но чем будут у нас добрые? и в чём они полезны? Пожалуй, мы скажем еще, что добрые сделают добрыми других, а другие опять других: всё однако же не E. откроется, что такое добрые, когда мы не исследовали дела,
