498.Калл. Видалъ.
Сокр. Ну, а человѣка съ умомъ — въ въ скорби и радости?
Калл. Полагаю.
Сокр. Болѣе ли радуются и скорбятъ умные, или безумные?
Калл. Я думаю, тутъ не много различія.
Сокр. Но довольно и этого. А на войнѣ видалъ ли человѣка трусливаго?
Калл. Какъ не видать.
Сокр. Ну что жъ? Когда непріятели отступаютъ, — кто, по твоему мнѣнію, болѣе радуется, трусливые или мужественные?
Калл. Мнѣ кажется, больше тѣ и другіе[1]; а если нѣтъ, — то почти равно.
B.Сокр. Какая нужда! Такъ радуются и трусливые?
Калл. И очень.
Сокр. Ужъ вѣроятно и безумные?
Калл. Да.
Сокр. А когда непріятели наступаютъ, — печальными становятся только трусы, или и мужественные?
Калл. Тѣ и другіе.
Сокр. Неужели равно?
Калл. Можетъ быть, трусы — болѣе.
Сокр. Но при отступленіи непріятелей не они ли болѣе радуются?
Калл. Можетъ быть.
Сокр. Итакъ печалятся и радуются, говоришь ты, почти
- ↑ Больше тѣ и другіе — ἀμφότεροι ἔμοιγε μᾶλλον. Кораесъ правильно замѣчаетъ, что Калликлъ παίζων τοῦτο λέγει· καὶ οἱ δειλοὶ ἐδοκουν μοὶ χαίρειν μᾶλλον τῶν ἀνδρείων καὶ οἱ ανδρεῖοι μᾶλλον τῶν δειλῶν. Сила доказательства состоитъ въ слѣдующемъ: οἱ κακοὶ суть μᾶλλον ἀγαθοὶ, поколику μᾶλλον χαίρουσιν, и ἔτι μᾶλλον κακοὶ, поколику μᾶλλον λυποῦνται, такъ какъ, по мнѣнію Калликла, добры тѣ, которые чувствуютъ удовольствіе; напротивъ злы — тѣ, которые скорбятъ. Но отсюда явно вытекаетъ слѣдствіе: ὁμίως γίγνεται κακὸς καὶ ἀγαθὸς τῷ ἀγαθῷ ἢ καὶ μᾶλλον ἀγαθὸς ὁ κακός, то-есть, явно открывается нелѣпость Калликлесова мнѣнія, что добрые бываютъ добрыми отъ удовольствія, а злые — злыми отъ непріятностей.
498.Калл. Видал.
Сокр. Ну, а человека с умом — в в скорби и радости?
Калл. Полагаю.
Сокр. Более ли радуются и скорбят умные, или безумные?
Калл. Я думаю, тут немного различия.
Сокр. Но довольно и этого. А на войне видал ли человека трусливого?
Калл. Как не видать.
Сокр. Ну что ж? Когда неприятели отступают, — кто, по твоему мнению, более радуется, трусливые или мужественные?
Калл. Мне кажется, больше те и другие[1]; а если нет, — то почти равно.
B.Сокр. Какая нужда! Так радуются и трусливые?
Калл. И очень.
Сокр. Уж вероятно и безумные?
Калл. Да.
Сокр. А когда неприятели наступают, — печальными становятся только трусы, или и мужественные?
Калл. Те и другие.
Сокр. Неужели равно?
Калл. Может быть, трусы — более.
Сокр. Но при отступлении неприятелей не они ли более радуются?
Калл. Может быть.
Сокр. Итак печалятся и радуются, говоришь ты, почти
————————————
- ↑ Больше те и другие — ἀμφότεροι ἔμοιγε μᾶλλον. Кораес правильно замечает, что Калликл παίζων τοῦτο λέγει· καὶ οἱ δειλοὶ ἐδοκουν μοὶ χαίρειν μᾶλλον τῶν ἀνδρείων καὶ οἱ ανδρεῖοι μᾶλλον τῶν δειλῶν. Сила доказательства состоит в следующем: οἱ κακοὶ суть μᾶλλον ἀγαθοὶ, поколику μᾶλλον χαίρουσιν, и ἔτι μᾶλλον κακοὶ, поколику μᾶλλον λυποῦνται, так как, по мнению Калликла, добры те, которые чувствуют удовольствие; напротив злы — те, которые скорбят. Но отсюда явно вытекает следствие: ὁμίως γίγνεται κακὸς καὶ ἀγαθὸς τῷ ἀγαθῷ ἢ καὶ μᾶλλον ἀγαθὸς ὁ κακός, то есть, явно открывается нелепость Калликлесова мнения, что добрые бывают добрыми от удовольствия, а злые — злыми от неприятностей.
