не потеряло бы, если бы русская Библія воспроизвела въ качествѣ церковнаго, авторизованнаго текста, греческій текстъ (какъ это должно быть строго проведено и въ славянской Библіи), а параллельно съ этимъ могъ существовать, напр., какъ академическое изданіе, и переводъ съ настоящаго еврейскаго текста, безъ смѣшенія его съ греческимъ. Литературное творчество въ священной письменности, какъ и всякій другой цѣльный, органическій трудъ, имѣетъ право на уваженіе къ свойственному ему стилю. Русскій сводный библейскій текстъ нарушаетъ стиль еврейскаго текста, стиль греческаго текста и не создаетъ того, что могло бы перейти къ потомству какъ прочное историческое выраженіе русскаго библейскаго стиля.
Русскій сѵнодальный переводъ Библіи по строю своего языка отсталъ отъ языка нашей современной литературы и общества настолько, насколько этотъ современный языкъ отошелъ отъ языка Державина. Уже въ свое время, при началѣ перевода въ Библейскомъ Обществѣ и при его продолженіи въ царствованіе Александра II, языкъ перевода Библіи не былъ живымъ языкомъ своего времени. По странно живучей теоріи—красота русскаго языка, осо-
не потеряло бы, если бы русская Библия воспроизвела в качестве церковного, авторизованного текста, греческий текст (как это должно быть строго проведено и в славянской Библии), а параллельно с этим мог существовать, например, как академическое издание, и перевод с настоящего еврейского текста, без смешения его с греческим. Литературное творчество в священной письменности, как и всякий другой цельный, органический труд, имеет право на уважение к свойственному ему стилю. Русский сводный библейский текст нарушает стиль еврейского текста, стиль греческого текста и не создает того, что могло бы перейти к потомству как прочное историческое выражение русского библейского стиля.
Русский синодальный перевод Библии по строю своего языка отстал от языка нашей современной литературы и общества настолько, насколько этот современный язык отошел от языка Державина. Уже в свое время, при начале перевода в Библейском обществе и при его продолжении в царствование Александра II, язык перевода Библии не был живым языком своего времени. По странно живучей теории — красота русского языка, осо-
