"Вотъ какъ, Ѳеэтитъ, нужно всегда отвѣчать: смѣло, а не такъ боязливо, какъ тн отвѣчалъ сначала. Если мы такъ будемъ поступать, то выйдетъ одно изъ двухъ: или мы дѣйствительно найдемъ, что желаемъ, или, по крайней мѣрѣ, перестанемъ мнить себя знающими то, что намъ вовсе неизвѣстно; и такимъ результатомъ пренебрегать нечего. Итакъ, теперь ты что утверждаешь? При наличности двухъ видовъ рѣшенія, — одного правильнаго, а другого ложнаго, — ты опредѣляешь знаніе, какъ правильное рѣшеніе?"
— Да; такъ, по крайней мѣрѣ, мнѣ теперь кажется.
"Приняться ли намъ, въ такомъ случаѣ, опять за вопросъ о рѣшеніяхъ?"[1].
— Ты почему такъ говоришь?
"Смущенъ я какъ-то теперь, да и прежде смущался часто и находился въ большомъ затрудненіи и передъ собою, и передъ другими, недоумѣвая, что это у насъ за состояніе, и откуда оно берется".
— Какое состояніе, Сократъ?
"То, что мы рѣшаемъ "ложно". Я и теперь думаю и не рѣшаюсь, оставить ли это совсѣмъ или разобрать — уже другимъ, конечно, путемъ, чѣмъ приходилось прежде".
— Отчего, Сократъ, не разобрать, если это почему-нибудь нужно. Вы же съ Ѳеодоромъ недавно совершенно вѣрно замѣтили на счетъ досуга, что въ подобныхъ занятіяхъ ничто не торопитъ насъ.
"Хорошо ты напомнилъ. И. вѣроятно, придется намъ идти какъ-бы по слѣдамъ того, что говорилось объ этомъ предметѣ раньше[2], такъ какъ лучше окончить одно хорошо, чѣмъ раскидываться на всѣ стороны и ничего не кончать.
— Конечно.
"Такъ какъ же теперь? Что же мы собственно говоримъ? Мы утверждаемъ, что въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ бываютъ или ложныя рѣшенія, т. е. что одни рѣшаютъ "ложно", а другіе "правильно". И это такъ ужъ дѣло вполнѣ естественное? ~ Да.
"Вот как, Феэтит, нужно всегда отвечать: смело, а не так боязливо, как тн отвечал сначала. Если мы так будем поступать, то выйдет одно из двух: или мы действительно найдем, что желаем, или, по крайней мере, перестанем мнить себя знающими то, что нам вовсе неизвестно; и таким результатом пренебрегать нечего. Итак, теперь ты что утверждаешь? При наличности двух видов решения, — одного правильного, а другого ложного, — ты определяешь знание, как правильное решение?"
— Да; так, по крайней мере, мне теперь кажется.
"Приняться ли нам, в таком случае, опять за вопрос о решениях?"[1].
— Ты почему так говоришь?
"Смущен я как-то теперь, да и прежде смущался часто и находился в большом затруднении и перед собою, и перед другими, недоумевая, что это у нас за состояние, и откуда оно берется".
— Какое состояние, Сократ?
"То, что мы решаем "ложно". Я и теперь думаю и не решаюсь, оставить ли это совсем или разобрать — уже другим, конечно, путем, чем приходилось прежде".
— Отчего, Сократ, не разобрать, если это почему-нибудь нужно. Вы же с Феодором недавно совершенно верно заметили на счет досуга, что в подобных занятиях ничто не торопит нас.
"Хорошо ты напомнил. И. вероятно, придется нам идти как бы по следам того, что говорилось об этом предмете раньше[2], так как лучше окончить одно хорошо, чем раскидываться на все стороны и ничего не кончать.
— Конечно.
"Так как же теперь? Что же мы собственно говорим? Мы утверждаем, что в каждом отдельном случае бывают или ложные решения, т. е. что одни решают "ложно", а другие "правильно". И это так уж дело вполне естественное? ~ Да.
