столько вправо, что пронесся мимо, предоставляя лѣвой пристяжной встрѣтиться съ дубомъ.
Но и пристяжной такая перспектива не понравилась и, осадивши на всемъ скаку, она была не только постромками опрокинута навзничь, но и оторвана отъ телѣги.
Этотъ внезапный и сильный ударъ образумилъ Весельчака, и тотъ всталъ какъ вкопанный.
Оглянувшись налѣво назадъ, я ожидалъ, что увижу пристяжную если не убитой, то искалѣченной. Каково же было мое удивленіе, когда оторвавшаяся лошадь поднялась съ песку, въ который зарылась спиною, встряхнулась и, почувствовавъ себя на свободѣ, пустилась бѣжать.
А такъ какъ уцѣлѣвшій въ постромкахъ валекъ сталъ попадать ей по заднимъ ногамъ, то она понеслась по полю, вскидывая задомъ и отбивая валекъ.
Едва могъ я уговорить Мйхайлу воспользоваться смущеніемъ Весельчака, чтобы взнуздать его снова. Успокоенный на этотъ счетъ, я болѣе получаса слѣдилъ за быстрыми вольтами пристяжной, не удалявшейся, слава Богу, слишкомъ далеко отъ сѣрыхъ сотоварищей. Наконецъ съ помощью какого то прохожаго была поймана и игривая пристяжная, но этимъ приключеніе не кончилось. Оставалось Михайлѣ, привязавъ поводъ пристяжной къ лѣвому гужу, сѣсть на козлы. Но какъ оставить виновнаго безъ возмездія! и съ восклицаніемъ: „ахъ ты проклятый!“ — Краснобаевъ изо всѣхъ силъ ударилъ кнутовищемъ Весельчака по переносью. Послѣдній, какъ свѣча поднявшись на дыбы, повернулъ нѣсколько влѣво, такъ что, опускаясь на землю, переломилъ попавшую ему на спину правую оглоблю. Пришлось искать гдѣ либо въ изгороди подходящаго кола, чтобы подвязать переломленную оглоблю. Наконецъ, худо ли хорошо ли, все было связано и закрѣплено, и мы, выбравшись изъ Днѣпровскаго прибрежья въ гору на степной уровень, проворно покатили по дорогѣ въ Александрію.
Солнце закатилось, и золотистый вечеръ царилъ надъ необъятною степью. Новая и ладная телѣга слабо погромыхивала по мягкой накатанной дорогѣ. Среди степнаго безмолвія ясны были удары бѣгущей тройки, и минутные басовые звуки проносившихся по зарѣ жуковъ.
