Нѣкоторое время оба штабъ-офицера были почти ежедневными сотрапезниками у Бюлера.
Не дуракъ былъ покушать и красивый балагуръ Вейнбергъ, но всетаки въ дѣлѣ аппетита не могъ сравниться съ Зелинскимъ. Послѣдній носилъ высокій, изъ воротника выходящій шелковый галстукъ, и въ тихія минуты увлеченія сочнымъ кускомъ мы слышали ясно, какъ не чисто выбритая борода его мѣрнѳ скребла по шелковому платку. Грѣшный человѣкъ, я не воздержался указать барону на этотъ щеточный аккомпаниментъ бороды Зелинскаго, и съ тѣхъ поръ улыбка удовольствія озаряла лицо Бюлера при этихъ звукахъ.
Оказалось, что полякъ Зелинскій, проведшій, подобно Бюлеру, ранніе годы службы въ Варшавѣ, былъ неистощимъ не только въ разсказахъ о Вел. Кн. Константинѣ Павловичѣ, но и въ воспоминаніяхъ о польскихъ блюдахъ, изъ которыхъ съ особымъ смакомъ поминался „бигосъ хультайскій“ (охотничья солянка). Блюдо это такъ часто поминалось Зелинскимъ, что когда я спрашивалъ, приходилъ ли „бигосъ хультайскій“, всѣ понимали, кого я подразумѣвалъ.
Въ полкъ между прочимъ поступили два эстляндца на двухлѣтнихъ правахъ: темнорусый и весьма живой Майдель и совершенно бѣлесый и флегматическій Кошкуль. Какъ истые остзейцы, они сейчасъ же принялись усердно знакомиться съ кавалерійской службой.
Недалеко отъ Кременчуга и верстахъ въ 15-ти отъ Крылова проживала въ имѣніи своемъ молодая вдова генерала Боровская съ сестрою дѣвицей. Независимо отъ того, что ради сестры она по временамъ охотно приглашала въ гости молодежь, она лично во всемъ краѣ была одной изъ вліятельныхъ особъ. Причиною этого было необъяснимое очарованіе, производимое ею на такого неподатливаго 80-ти лѣтняго старика, какимъ былъ пользовавшійся безграничною довѣренностью Монарха графъ Ал. П. Никитинъ.
Излишне говорить, что не только офицеры, но и генералы не осмѣливались сѣсть безъ приглашенія несговорчивая графа. Позднѣе мнѣ случилось быть захваченнымъ, въ числѣ прочихъ офицеровъ, графомъ въ гостиной генеральши.
