Боже, подумалъ я, запоздай царскій конь на три секунды, ударъ пришелъ бы прямо въ лѣвое колено.
Въ концѣ концовъ государь остался очень доволенъ и, выстроивъ къ 5 часамъ дня полковыя колонны, приказалъ трубить подъ штандарты, а затѣмъ скомандовалъ: „пѣсенники впередъ!“ Это было верстъ за 5 до Елизаветграда, не считая версты до нашихъ бараковъ.
— Собирайте трубачей, сказалъ мне Карлъ Ѳедоровичъ и на всѣхъ рысяхъ ведите ихъ въ бараки. Имъ надо разсѣдлать лошадей да самимъ обчиститься и умыться. Тѣмъ временемъ прикажите запречь фурштадтскія фуры и мчите трубачей въ переулокъ около дворца, такъ какъ нижнимъ чинамъ разъѣзжать иначе какъ верхомъ не полагается.
Большою рысью, переходившей порою въ растянутый галопъ, понесся я съ трубачами, даже миновавъ Елизаветградъ, черезъ речку Ингулъ къ баракамъ. Куда въ это время поѣхалъ государь, сказать не умѣю, кажется смотрѣлъ стрѣльбу артиллеріи по деревянному городку. Мы успѣли умыться, обчиститься и прибыть ко дворцу, куда ко мнѣ прибыли остальныхъ три хора нашей дивизіи. Выставивъ привезенные пюпитры передъ собою съ разложенными нотами, (такъ какъ разучены были кромѣ форменныхъ многія другія музыкальныя пьесы) трубачи образовали передъ дворцомъ каре, въ которомъ нашимъ, какъ старшимъ въ дивизіи, пришлось стоять у самыхъ ступенекъ террасы, въ дверяхъ просторной галлереи, на которой сервированъ былъ царскій столъ.
Если вспомнить, что мы въ 12 ч. ночи выступили на маневры, а въ настоящую минуту было 5, то нечему удивляться, что я сильно проголодался. Распорядитилемъ продовольствія временнаго царскаго дворца оказался все тотъ же К. К. Османъ.
— Карлъ Карловичъ, сказалъ я проходившему мимо меня полковнику: — говорятъ, государь еще не скоро будетъ. Нѣтъ ли у васъ чего нибудь перекусить? Я страшно голоденъ.
— Войдите въ залу, отвѣчалъ Османъ, — въ лѣвомъ углу позади царскаго прибора накрыта закуска. Тамъ и вино, и водка. Берите, что хотите.
