оставалось у дворянства, тем излишнее для крестьян становилось отыскивать сеньора, который давал бы защиту от сильных. Сеньором-покровителем и защитником оказывался теперь человек, против которого крестьяне прежде и больше всего нуждались в покровительстве и защите. Феодальное дворянство сделалось тягостной помехой для исторического развития; впрочем, последнее скоро отмело его слабейшие элементы, так-называемое рыцарство, низшее дворянство, стоявшее между крупными сеньорами и крестьянами, как теперь мелкие буржуа стоят между буржуазией и пролетариатом.
Подобно современной мелкой буржуазии, рыцарство тщетно пыталось задержать свое падение, как самостоятельного класса, при помощи политики, которая шаталась между господствующими и подчиненными классами из стороны в сторону. Его смертные муки часто приобретали трагический характер, примером чего могут служить гер манские рыцари Гуттен и Зиккинген, которых Фердинанд Лассаль сделал героями трагедии. Но литература возвышающейся буржуазии в своем задоре, вытекавшем из избытка сил, видела в гибнущем рыцаре только комическую фигуру, о чем еще и теперь свидетельствует Дон-Кихот испанского поэта Сервантеса и Фальстаф английского поэта Шекспира.
Постепенное превращение феодального способа производства в капиталистический оказало глубокое влияние и на главную силу средневековья—на церковь, и в первую очередь на мировую власть, которая выпала на долю пап, как вождей христианских народов против внешних врагов, и которая достигла зенита в крестовых походах. Как-раз крестовые походы и превратились в мощный рычаг, поднявший торговлю с Востоком и содействовавший развитию капитала, этой силы, которой предстояло ниспровергнуть феодальный мир и стоявшего во главе его монарха, папу.
Крупнейший землевладелец средних веков, церковь пережила такой же процесс, как крупное землевладение во