жизни и цѣлей гражданственности, невѣжественностью по части исторіи, физики и философіи, а школьные порядки сближаетъ съ таковыми же протестантскихъ училищъ, которымъ наши „во всемъ подражали“ [1]). Иные, въ противоположность Г. Кулишу, доказываютъ, что наши наука и литература въ данное время были совершенно чужды схоластическихъ тонкостей средневѣковой учености и характеризовались наклонностью къ изученію проявленій древняго генія по греческимъ первоисточникамъ и къ реальному направленію. Источникъ такихъ именно свойствъ ихъ эти изслѣдователи находятъ въ протестантскихъ западнорусскихъ и западно-европейскихъ училищахъ, у которыхъ наши братскія школы, вслѣдъ за острожской, позаимствовали будто бы и направленіе, и курсъ наукъ, и методъ преподаванія, и классную дисциплину, и вообще весь педагогическій строй [2]). Наконецъ, нѣкоторые соединяютъ оба школьныя вліянія — латинское и греческое и утверждаютъ, что наши братскія училища устроились по типу и программѣ школъ семи свободныхъ искусствъ, потому что наши первые учителя — греки приходили къ намъ съ тѣми понятіями объ образованіи юношества, съ какими познакомились въ западной Европѣ, откуда и Польша переняла свое школьное ученіе [3]).
При сужденіи о происхожденіи строя нашихъ братскихъ училищъ (острожское мы оставляемъ въ сторонѣ, такъ какъ и исторія его зарожденія не достаточно выяснена, и характеръ его не вполнѣ опредѣленъ) и направленіи учебной дѣятельности считаемъ болѣе удобнымъ отдѣльно говорить о сторонѣ образовательной и отдѣльно — о воспитательной.
Ключъ къ рѣшенію вопроса о томъ, откуда наши школы взяли дидактическую часть своего устава, находимъ какъ въ самомъ названіи ихъ, такъ и въ обстоятельствахъ ихъ появленія. Мы не разъ отмѣчали эпитетъ „греко-словенскій“ въ приложеніи къ нашимъ первоначальнымъ братскимъ училищамъ. Это названіе обозначаетъ не только то, что здѣсь преподавались греческій и славянскій языки (такъ называются они и послѣ, когда въ программу ихъ введены были и другіе языки — латинскій, польскій), — оно даетъ понять, что здѣсь и самое преподаваніе велось по славянски и по гречески. И, дѣйствительно, дошедшіе до насъ братскіе учебники всѣ написаны на славянскомъ (или русскомъ) языкѣ или на славянскомъ и греческомъ (Львовская грамматика 1588—1591 г.). Точно также и отъ учениковъ требовалось говорить только на этихъ языкахъ. Но въ названіи „греко-славянская школа“ содержится и другой, болѣе глубокій смыслъ: оно означаетъ, что вся программа, вся
- ↑ Кулишъ, Исторія возсоединенія Руси, III, 111—113, 120, 121.
- ↑ Соколовъ, Отношеніе протестантизма къ Россіи въ XVI—XVII вв., 408—410, 418 и слѣд.. Ѳ. Ильинскій, «Юго-зап. русское общество и его умственное и религіозно-нравственное состояніе въ концѣ XVI и въ первой половинѣ XVII ст.» (Вол. еп. вѣд., 1891, 819—821; ср. 1893, 966, 967).
- ↑ Лебедевъ Ст, Историко-критическое разсужденіе о степени вліянія Польши на языкъ и устройство училищъ въ Россіи (1848, СПБ.), 50. 51.
