здаетъ) и Духа святого подъемлетъ“; онъ „толко истинною правдою Божіею основанъ, збудованъ и огороженъ есть; и ничтоже другое ухищреніе въ себѣ не имѣетъ“ [1]). Но славянскій языкъ едва-ли выигралъ бы отъ такого защитника, который имѣлъ въ виду только нравственное ею значеніе и не заботился объ его научномъ развитіи и обработкѣ. Иначе посмотрѣлъ па него кн. Курбскій, который старался доказать его научное значеніе и большее, по сравненію съ польскимъ, богатство его формъ и словъ: „вѣрь ми, ваша милость, писалъ онъ кн. Острожскому, если бы и не мало ученыхъ сошлось, словенска языка клоняюще чины грамотическіе и прелагающе въ Польскую барбарію: изложити текстъ въ текстъ не возмогутъ, а не токмо словенскія або грецкія бесѣды, а ниже слюбимыя ихъ латинскія. Сенсъ (мысль) быти нѣяко можетъ; но околичность слогней зѣло будетъ далека“ [2]). Подобнымъ образомъ, но уже въ противоположность „языку простому русскому“ — „подлѣйшему и простѣйшему“, превозносятся качества славянскаго языка въ „Предмовѣ къ Учительному Евангелію 1616 г.; онъ называется здѣсь „взачнѣйшимъ, пекнѣйшимъ, звязнѣйшимъ, суптельнѣйшимъ и достаточнѣйшимъ“. Въ силу такихъ его достоинствъ и согласованія по природѣ и по богатству съ греческимъ, онъ является, преимущественно предъ латинскимъ, годнымъ для перевода съ греческаго и вообще для науки. „Безпечнѣйшая есть рѣчь, пишетъ Захарія Копыстенскій, и увѣреннѣйшая философію и ѳеологію славянскимъ языкомъ писати и зъ грецкого переводити, нѣжли латинскимъ: который оскудный есть, же такъ реку до трудныхъ высокихъ и богословскихъ речій недоволный и недостаточный“ [3]). Мало того. Наши писатели въ пылу усердія стали доказывать преимущества славянскаго языка даже предъ греческимъ. Уже Вышенскій мимоходомъ далъ знать, что онъ „предъ Богомъ честнѣйшій есть и отъ Еллинскаго и Латинскаго“, и серьезно увѣрялъ, что это не басни, но отказался дать о томъ „доводъ широкій", такъ какъ это отвлекло бы его отъ темы [4]). Послѣ него мысль о превосходствѣ славянскаго языка предъ греческимъ доказывалась и историческимъ путемъ [5]).
Сказаннымъ достаточно выяснены причины, по которымъ славянскому языку отведено было въ братскихъ училищахъ первенствующее мѣсто. Онъ сталъ не только учебнымъ предметомъ, но и языкомъ пре-
- ↑ А. Ю. и З. Р., II. 210. Голубевъ, Петръ Могила, прилож., стр. 94. 95.
- ↑ Сказ. кн. Курбскаго, 254. 255.
- ↑ «Бесѣды Златоуста на 14 посланій ап. Павла» (1623), — посвятит. «предмова». Точно также въ «Предмовѣ» къ Тріодіону (1627) Копыстенскій называетъ славянскій языкъ «глубокоразумнымъ, имѣющимъ разумъ и мудрость якоже греческая и прочая граматичная писанія».
- ↑ А. Ю. и З. Р., II, 210.
- ↑ Азбука 1621, Вильна. Еще въ IX в. черноризецъ Храбръ говорилъ, что такъ какъ «словѣнскія книги единъ ст҃ый Кѡнстантинъ, нарицаемый Кирилъ, и писмена створи и книги прѣложи въ малѣхъ лѣтѣхъ», тогда какъ надъ составленіемъ греческой азбуки трудилось семь человѣкъ въ продолженіе многихъ лѣтъ, — «тѣмже словѣнская писмена святѣйши сут и честнѣйша, святъ бо мужъ створилъ я есть, а Гръчьскаа Еллини погани» (Калайдовичъ, Іоаннъ Экзархъ Болгарскій, 1824, прилож., 191).
