православія: естественно было теперь въ твореніяхъ греческихъ св. отцовъ и богослововъ искать опроверженія неправославныхъ ученій. Возобновившіяся же сношенія съ Востокомъ сами по себѣ уже требовали знанія греческаго языка для чтенія посланій, грамотъ. Нужно оно было и для исправленія богослужебныхъ, каноническихъ книгъ и перевода святооческой литературы, необходимость чего уже сознавалась кн. Курбскимъ. Даже задолго до него одинъ супрасльскій архимандритъ, оправдываясь въ письмѣ къ митрополиту Макарію отъ обвиненія въ самовольномъ исправленіи устава церковнаго, говорилъ (1536): „а того ради, абы съборное правило святое было не пестро, але однолично... не отъ Литвы а ни оть Москвы, по оттоль, отколь намъ крещеніе процвете и вѣра, яже въ Отца и Сына и св. Духа, израсте, и благочестіе насадися, и святыя книги на нашь словеньскый языкъ изъ грѣческого и съелинского выложенія изыйдоша, и еще бы теперь исходили, ихъ же не имамы, естль бы о нихъ попеченіе было“ [1]). Но ближайшимъ образомъ на введеніе греческаго языка въ школьное преподаваніе повліяли патріархи, которые были, такъ сказать, воспріемниками нашихъ зарождавшихся училищъ, которымъ они дали и учителей и которымъ оказывали всяческую поддержку. Наконецъ, отъ греческаго языка львовскіе братчики не могли отказаться уже потому, что онъ преподавался даже въ католической городской школѣ. Благодаря этимъ то обстоятельствамъ, создались наши „греческія“ училища съ ихъ „дидаскалами“ и „спудеями“. Греческій языкъ получилъ въ нихъ значеніе, подобное значенію латинскаго въ польско-европейскихъ школахъ; па немъ даже говорили въ школахъ. Съ самаго же начала онъ такъ хорошо былъ поставленъ въ братскихъ училищахъ, что ученики скоро оказались въ состояніи переводитъ съ греческаго на славянскій учебники и патріаршія грамоты, писать и произносить на немъ привѣтствія. Въ школьное употребленіе входятъ мало-по-малу греческія изданія греческихъ св. отцовъ и классиковъ. Даже Аристотель, которымъ, казалось, всецѣло завладѣла западная Европа, штудируется въ львовской школѣ по греческимъ изданіямъ его. И языкъ греческій, несмотря на то, что уже съ конца XVI ст. явился опасный соперникъ для него въ латинскомъ, который оказался болѣе полезнымъ въ виду богатства современной литературы, написанной на немъ, долго еще сохранялъ все свое обаяніе, какъ языкъ православія, богословія и настоящей, церковной науки, церковной философіи [2]). Даже въ самомъ концѣ изслѣдуемаго нами періода проповѣдники западнорусскіе считали и умѣстнымъ и возможнымъ цитовать Священное Писаніе по гречески и предлагать греческія названія нѣкоторыхъ предметовъ и церковныхъ дѣйствій („Омилія“ Захаріи Копыстенскаго, 1626 г.) [3]).
- ↑ Арх. Ю.-З. Р., I. VII, 14.
- ↑ Предисловіе Захаріи Копыстенскаго къ «Бесѣдамъ Златоуста на 14 посланій ап. Павла» (1623).
- ↑ Въ исторической литературѣ поддерживается извѣстіе объ одной западнорусской писательницѣ, переведшей съ греческаго на славянскій Бесѣды Златоуста. Это — Софія Боговитиновая, урожденная Чарторыйская, волынская хорунжая (Siarczynski, Obraz wieku panowania Zygmunta III, I, 38. 39. Wiszniewski, VIII, 484. Васильевскій, Вильна, VI, 182.
