и тогда, если на вопросъ о цѣли воспитанія отвѣчаютъ, что оно хочетъ сдѣлать человѣка лучше, совершеннѣе. Не у каждаго ли человѣка свой собственный взглядъ на человѣческое совершенство, и что одному кажется совершенствомъ, то не можетъ ли казаться другому безуміемъ, тупостью или даже порокомъ? Изъ этой неопредѣленности не выходитъ воспитаніе и тогда, когда говоритъ, что хочетъ воспитывать человѣка сообразно его природѣ. Гдѣ же мы найдемъ эту нормальную человѣческую природу, сообразно которой хотимъ воспитывать дитя? Руссо, опредѣлившій воспитаніе именно такимъ образомъ, видѣлъ эту природу въ дикаряхъ, и притомъ въ дикаряхъ, созданныхъ его фантазіею, потому что если бы онъ поселился между настоящими дикарями, съ ихъ грязными и свирѣпыми страстями, съ ихъ темными и часто кровавыми суевѣріями, сь ихъ глупостью и недовѣрчивостью, то первый бѣжалъ бы отъ этихъ „дѣтей природы“, и нашелъ бы тогда, вѣроятно, что въ Женевѣ, встрѣтившей философа каменьями, все же люди ближе къ природѣ, чѣмъ на островахъ Фиджи.
Опредѣленіе цѣли воспитанія мы считаемъ лучшимъ пробнымъ камномъ всякихъ философскихъ, психологическихъ и педагогическихъ теорій. Мы увидимъ впослѣдствіи, какъ запутался, напр., Бенеке, когда ему пришлось, переходя отъ психологической теоріи къ педагогическому ея приложенію, опредѣлить цѣль воспитательной дѣятельности. Мы увидимъ также, какъ путается въ подобномъ же случаѣ и новѣйшая позитивная философія.
Ясное опредѣленіе цѣли воспитанія мы считаемъ далеко не безполезнымъ и въ практическомъ отношеніи. Какъ бы далеко ни запряталъ воспитатель или наставникъ свои глубочайшія нравственныя убѣжденія, но если только они въ немъ есть, то они выскажутся, можетъ быть, невидимо для него самого, не только уже для начальства, въ томъ вліяніи, которое окажутъ на души дѣтей, и будутъ дѣйствовать тѣмъ сильнѣе, чѣмъ скрытнѣе. Опредѣленіе цѣли воспитанія въ уставахъ учебныхъ заведеній, предписаніяхъ, программахъ и бдительный надзоръ начальства, убѣжденія котораго также могутъ не всегда сходиться съ уставами, совершенно безсильны въ этомъ отношеніи. Выводя открытое зло, они будутъ оставлять скрытое, гораздо сильнѣйшее, и самымъ гоненіемъ какого-нибудь направленія будутъ усиливать его дѣйствіе. Неужели исторія не доказала еще мно-
