Замысловатый свой узоръ
Хранили тамъ куртины,
И выпускали до сихъ поръ
20 Струи воды дельфины.
Попрежнему среди колоннъ,
Служившихъ богу храмомъ,
(Теперь безносый) Апполонъ
Все улыбался дамамъ,
25 Но, слѣдъ новѣйшей суеты
Повсюду обнаруживъ,
Какъ будто юныя черты
Изъ подъ старинныхъ кружевъ,
И въ этомъ мирномъ уголкѣ
30 Сквозила жизнь иная.
Валялся крокетъ на пескѣ,
Накидка кружевная,
Картинка модная… А вотъ—
Гамакъ въ древесной тѣни,
35 И тутъ же дремлетъ бѣлый котъ
И щурится отъ лѣни…
Въ глуши такого уголка
Любовь была бы раемъ!
Но страсть былая—далека,
40 Любовью мы играемъ.
Увы! не съ нынѣшняго дня,
Презрѣвъ ея обманы,
Замысловатый свой узор
Хранили там куртины,
И выпускали до сих пор
20 Струи воды дельфины.
По-прежнему среди колонн,
Служивших богу храмом,
(Теперь безносый) Апполон
Всё улыбался дамам,
25 Но, след новейшей суеты
Повсюду обнаружив,
Как будто юные черты
Из-под старинных кружев,
И в этом мирном уголке
30 Сквозила жизнь иная.
Валялся крокет на песке,
Накидка кружевная,
Картинка модная… А вот —
Гамак в древесной тени,
35 И тут же дремлет белый кот
И щурится от лени…
В глуши такого уголка
Любовь была бы раем!
Но страсть былая — далека,
40 Любовью мы играем.
Увы! не с нынешнего дня,
Презрев её обманы,
