Но, Боже, если въ мракъ ужасный, замогильный
Укоры совѣсти закрались, какъ змѣя,—
Знай, мой возлюбленный, виной тому не я!
Съ любовью нѣжною тебѣ я все простила,
И даже, даже къ ней, которая сгубила
Тебя, въ душѣ моей нѣтъ ревности, повѣрь!
(Справа слышенъ шумъ).
Но что́ я слышу? Звукъ почти неуловимый
Ключа въ замкѣ!.. Шаги!.. Такъ здѣсь скрывалась дверь
Секретная! Какой-то страхъ невыразимый
Овладѣваетъ мной… Въ глухую ночь… одна!
(Направо медленно открывается дверь, скрытая подъ обоями).
Сюда идутъ. Скорѣй. Я спрятаться должна!
Не лучше-ль было-бъ мнѣ лежать на днѣ могилы,
Чѣмъ вновь придти сюда, въ твое жилище, милый?
Меня здѣсь не было съ тобою въ скорбный часъ
Агоніи, когда безвременно угасъ
Сіявшій на челѣ твоемъ высокій геній.
Ты вынесъ одинокъ всѣ ужасы мученій
Предсмертныхъ, а теперь, когда-бъ увидѣлъ ты,
Что подъ защитою глубокой темноты
Прокралась я, дрожа, какъ прежде въ мигъ свиданья,
И еслибъ зналъ, зачѣмъ явилась я сюда—
Но, Боже, если в мрак ужасный, замогильный
Укоры совести закрались, как змея, —
Знай, мой возлюбленный, виной тому не я!
С любовью нежною тебе я всё простила,
И даже, даже к ней, которая сгубила
Тебя, в душе моей нет ревности, поверь!
(Справа слышен шум).
Но что́ я слышу? Звук почти неуловимый
Ключа в замке!.. Шаги!.. Так здесь скрывалась дверь
Секретная! Какой-то страх невыразимый
Овладевает мной… В глухую ночь… одна!
(Направо медленно открывается дверь, скрытая под обоями).
Сюда идут. Скорей. Я спрятаться должна!
Не лучше ль было б мне лежать на дне могилы,
Чем вновь придти сюда, в твое жилище, милый?
Меня здесь не было с тобою в скорбный час
Агонии, когда безвременно угас
Сиявший на челе твоем высокий гений.
Ты вынес одинок все ужасы мучений
Предсмертных, а теперь, когда б увидел ты,
Что под защитою глубокой темноты
Прокралась я, дрожа, как прежде в миг свиданья,
И если б знал, зачем явилась я сюда —
