самому себѣ. Въ часы любовной грусти съ ней хотѣлось бы ему бѣжать навсегда и сокрыть свое полное блаженство въ какомъ-нибудь таинственно-сказочномъ убѣжищѣ или въ идеально-комфортабельномъ котеджѣ Генсборо, жилищѣ Жерара Доу, или, еще лучше, въ кружевномъ мраморномъ дворцѣ Бенареса или Гайдерабада.
Никогда онъ не увидитъ иной подруги въ своихъ мечтахъ. Слѣдуетъ ли видѣть въ этой Беатриче, въ этой Лаурѣ, не означаемой никакимъ именемъ, какую-нибудь дѣвушку или молодую женщину, дѣйствительно существовавшую, страстно и религіозно любимую поэтомъ во время его пребыванія въ этомъ мірѣ? Было бы романтично предполагать это, и намъ не было дано достаточно глубоко проникнуть въ интимную жизнь его сердца, чтобъ отвѣчать утвердительно или отрицательно на этотъ вопросъ. Въ своемъ совершенно метафизическомъ разговорѣ Бодлэръ много говорилъ о своихъ мысляхъ, очень мало—о чувствахъ и никогда—о поступкахъ. Что касается Главы о любви(!!)—онъ наложилъ въ видѣ печати на свои тонкія и презрительныя губы камею съ лицомъ Гарпократа. Всего вѣрнѣе было бы видѣть въ этой идеальной любви только потребность души, порывъ неугомоннаго сердца и вѣчную тоску несовершеннаго, стремящагося въ безусловному.
Въ концѣ „Цвѣтовъ зла“ находится рядъ стиховъ о Винѣ(!) и разныхъ видахъ опьяненія, которое оно производитъ, смотря по тому, на чей мозгъ оно дѣйствуетъ. Нечего и говорить, что здѣсь нѣтъ рѣчи о вакхическихъ пѣсняхъ, прославляющихъ виноградный сокъ, и ни о чемъ подобномъ. Это—отвратительное и ужасное описаніе пьянства, но безъ нравоученій во вкусѣ Гогарта.
Картина не нуждается въ легендѣ, и „Вино убійцы“ заставляетъ содрогаться. „Литанія Сатанѣ“, богу зла и князю міра—одна изъ тѣхъ холодныхъ насмѣшекъ, свойственныхъ автору, въ которыхъ напрасно было бы видѣть кощунство. Кощунство не въ природѣ Бодлэра, вѣрящаго въ высшую математику, установленную Богомъ отъ вѣчности, малѣйшее нарушеніе которой наказывается самыми жестокими карами не только въ нашемъ, но и въ иномъ мірѣ. Если онъ изобразилъ порокъ и показалъ Сатану во всемъ его торжествѣ, то навѣрно безъ всякаго снисхожденія. Онъ даже пре-
