Тамъ четко все напечатлѣлось,
10 Земля, созвѣздья, небо, море,
И даже дикія черты
Безумныхъ тающихъ видѣній
Тамъ начертали бѣглый знакъ,
Чтобы свидѣтельствомъ явиться
О той землѣ.
Всѣмъ этимъ тайнымъ царствомъ я владѣю,
И мнѣ дано хранить всѣ чудеса
Людского міра, и созданьямъ блѣднымъ
Фантазіи—дѣйствительность давать;
20 И потому изъ сновъ людской ошибки,
Изъ области туманныхъ суевѣрій,
Я вызову тебѣ чудесный призракъ,
Чтобъ на твои вопросы онъ отвѣтилъ.
Встань, Агасферъ!
И близь оплота, гдѣ стояла Фея,
Всталъ странный призракъ,
Какъ будто весь изношенный отъ скорби;
Недвижно онъ стоялъ,
И отъ его фигуры блѣдной
30 На золотомъ полу чертога
Не упадала тѣнь.
Въ его чертахъ, во всей его осанкѣ,
Былъ отпечатокъ многихъ—многихъ лѣтъ;
Въ его глазахъ, лишенныхъ блеска,
Виднѣлась лѣтопись вѣковъ, умомъ забытыхъ:
Но на щекахъ его виднѣлась юность.
Онъ свѣжести и силы былъ исполненъ;
Въ немъ мудрость старости смѣшалась
Съ безстрашьемъ первобытнымъ юныхъ дней;
40 И несказанное страданье,
Смягченное великимъ отреченьемъ,
Угрюмой красотою осѣнило
Его краснорѣчивое чело.
Там четко всё напечатлелось,
10 Земля, созвездья, небо, море,
И даже дикие черты
Безумных тающих видений
Там начертали беглый знак,
Чтобы свидетельством явиться
О той земле.
Всем этим тайным царством я владею,
И мне дано хранить все чудеса
Людского мира, и созданьям бледным
Фантазии — действительность давать;
20 И потому из снов людской ошибки,
Из области туманных суеверий,
Я вызову тебе чудесный призрак,
Чтоб на твои вопросы он ответил.
Встань, Агасфер!
И близ оплота, где стояла Фея,
Встал странный призрак,
Как будто весь изношенный от скорби;
Недвижно он стоял,
И от его фигуры бледной
30 На золотом полу чертога
Не упадала тень.
В его чертах, во всей его осанке,
Был отпечаток многих—многих лет;
В его глазах, лишенных блеска,
Виднелась летопись веков, умом забытых:
Но на щеках его виднелась юность.
Он свежести и силы был исполнен;
В нём мудрость старости смешалась
С бесстрашьем первобытным юных дней;
40 И несказанное страданье,
Смягченное великим отреченьем,
Угрюмой красотою осенило
Его красноречивое чело.
