Матерію, и умъ. Богатый кладъ
Грядущее теперь являетъ взору;
Пусть подкрѣпитъ прекрасная картина
60 Слабѣющее чаянье твое.
О, Духъ людской! стремись къ той свѣтлой цѣли,
Гдѣ благо утвердило общій миръ,
И въ суетѣ людской, въ волненьи вѣчномъ,
Незыблемое что-нибудь яви,
Зажги маякъ надъ дикимъ океаномъ.
Земля сіяетъ счастіемъ и жизнью;
Обширныя морозныя пустыни,
Что вѣчнымъ дуновеньемъ снѣжныхъ бурь
Вкругъ полюсовъ замкнуты были въ цѣпи,
70 Окованы великой тишиной,—
Пустыни, гдѣ матерія не смѣла
Ни жить, ни расцвѣтать,—теперь свободны;
Дыханіе душистыхъ вѣтерковъ,
Отъ острововъ стремяся благовонныхъ,
Чуть зыбитъ океанъ, глубоко-мирный,
И на песокъ прибрежный, отъ него,
Широкія свѣтло доходятъ волны,
Ихъ ропотъ гармоничной перекличкой
Доносится до свѣжей тѣни рощъ,
80 И шлетъ привѣтъ природѣ человѣка.
Безмѣрныя пустыни изъ песковъ,
Гдѣ жаркій зной, накопленный вѣками,
Едва давалъ возможность птицѣ жить,
Цвѣтку расцвѣсть,—гдѣ въ воздухѣ усталомъ
Лишь рѣзкій шелестъ ящерицъ зеленыхъ
Шурша будилъ удушливую тишь,—
Исполнены теперь живымъ журчаньемъ,
Безчисленныхъ ручьевъ, лѣсною тѣнью,
Отрадой пастбищъ, нивъ, и бѣлыхъ хижинъ;
90 И гдѣ пустыня видѣла съ испугомъ,
Какъ дикій хищникъ родственною кровью
Себя пятналъ, и какъ ягненкомъ кроткимъ
Материю, и ум. Богатый клад
Грядущее теперь являет взору;
Пусть подкрепит прекрасная картина
60 Слабеющее чаянье твое.
О, Дух людской! стремись к той светлой цели,
Где благо утвердило общий мир,
И в суете людской, в волненьи вечном,
Незыблемое что-нибудь яви,
Зажги маяк над диким океаном.
Земля сияет счастием и жизнью;
Обширные морозные пустыни,
Что вечным дуновеньем снежных бурь
Вкруг полюсов замкнуты были в цепи,
70 Окованы великой тишиной, —
Пустыни, где материя не смела
Ни жить, ни расцветать, — теперь свободны;
Дыхание душистых ветерков,
От островов стремяся благовонных,
Чуть зыбит океан, глубоко-мирный,
И на песок прибрежный, от него,
Широкие светло доходят волны,
Их ропот гармоничной перекличкой
Доносится до свежей тени рощ,
80 И шлет привет природе человека.
Безмерные пустыни из песков,
Где жаркий зной, накопленный веками,
Едва давал возможность птице жить,
Цветку расцвесть, — где в воздухе усталом
Лишь резкий шелест ящериц зеленых
Шурша будил удушливую тишь, —
Исполнены теперь живым журчаньем,
Бесчисленных ручьев, лесною тенью,
Отрадой пастбищ, нив, и белых хижин;
90 И где пустыня видела с испугом,
Как дикий хищник родственною кровью
Себя пятнал, и как ягненком кротким
