Распространяютъ всюду ароматъ:
130 Здоровьемъ нѣжно дышетъ атмосфера,
Оно въ плодахъ горитъ, въ ручьяхъ сіяетъ:
Мятежность бурь не безобразитъ больше
Чело невозмутимое небесъ,
И не срываетъ трепетныхъ и свѣжихъ
Листовъ съ деревьевъ навсегда зеленыхъ;
Цвѣты цвѣтутъ, плоды ростутъ и зрѣютъ,
И осень красотой матроны блещетъ,
Весну румянцемъ нѣжнымъ зажигая,
Чья дѣвственность подъ красными плодами
140 Хранитъ оттѣнки вкрадчивой любви.
И левъ теперь не помнитъ жажду крови,
Въ сіяньи солнца весело играетъ
Съ безтрепетнымъ козленкомъ, спрятавъ когти,
И пастію вреда не принося:
Его природа, силою привычки,
Сравнялася съ природою ягненка.
Какъ свѣтъ страстей, отрава белладонны
Въ свои восторги не вливаетъ ядъ:
Что горько, то прошло; бокалъ блаженства
150 Отъ жаждущихъ не убѣгаетъ губъ,
А черезъ край блистаетъ свѣжей влагой.
Но то, что важно,—человѣкъ двоякій,
Что знаетъ боль сильнѣй, чѣмъ всѣ, и можетъ
Во снѣ увидѣть больше торжества,—
Онъ, въ чьей груди острѣе ощущенья,
Съ инстинктомъ благороднѣйшимъ смѣшавшись,
Утонченнѣе дѣлаютъ и ярче
Все то, въ чемъ наслажденье и страданье,—
Онъ, тотъ, кто въ мірѣ вѣчно-перемѣнномъ
160 Пятно иль украшеніе земли,—
Сильнѣе всѣхъ теперь онъ измѣнился,
Ростетъ въ немъ постепенно возрожденье,
И каждое движеніе его
Въ умѣ свой слѣдъ блестящій оставляетъ.
Распространяют всюду аромат:
130 Здоровьем нежно дышит атмосфера,
Оно в плодах горит, в ручьях сияет:
Мятежность бурь не безобразит больше
Чело невозмутимое небес,
И не срывает трепетных и свежих
Листов с деревьев навсегда зеленых;
Цветы цветут, плоды растут и зреют,
И осень красотой матроны блещет,
Весну румянцем нежным зажигая,
Чья девственность под красными плодами
140 Хранит оттенки вкрадчивой любви.
И лев теперь не помнит жажду крови,
В сияньи солнца весело играет
С бестрепетным козленком, спрятав когти,
И пастию вреда не принося:
Его природа, силою привычки,
Сравнялася с природою ягненка.
Как свет страстей, отрава белладонны
В свои восторги не вливает яд:
Что горько, то прошло; бокал блаженства
150 От жаждущих не убегает губ,
А через край блистает свежей влагой.
Но то, что важно, — человек двоякий,
Что знает боль сильней, чем все, и может
Во сне увидеть больше торжества, —
Он, в чьей груди острее ощущенья,
С инстинктом благороднейшим смешавшись,
Утонченнее делают и ярче
Всё то, в чём наслажденье и страданье, —
Он, тот, кто в мире вечно-переменном
160 Пятно иль украшение земли, —
Сильнее всех теперь он изменился,
Растет в нём постепенно возрожденье,
И каждое движение его
В уме свой след блестящий оставляет.
