лицъ огромна; одинъ съ трудомъ повѣритъ, что едва прошло полчаса, другой могъ бы повѣрить, что столѣтья протекли за время его агоніи. Точно такимъ же образомъ, если человѣкъ умираетъ на тридцатомъ году отъ рожденья, и если онъ исполненъ благихъ чувствъ и украшенъ талантомъ, жизнь его, въ отношеніи къ его ощущеніямъ, дольше, чѣмъ жизнь подчиняющагося ханжамъ, жалкаго раба, который сто лѣтъ провелъ въ тупой дремотѣ. Одинъ безпрерывно развивалъ свои мыслительныя способности, сдѣлался господиномъ своихъ мыслей, можетъ дѣлать отвлеченья и обобщенья среди усыпительныхъ дѣлъ повседневности;—другой проспалъ самыя яркія мгновенья своего бытія, и не въ силахъ вспомнить счастливѣйшій часъ своей жизни. Быть можетъ, гибнущая однодневка прожила болѣе долгую жизнь, чѣмъ черепаха.
Потокъ временъ угрюмый!
Катись, какъ пожелается тебѣ—
Я мѣряю не мѣрою мгновеній
И мѣсяцевъ обманчивый твой бѣгъ.
Пускай на берегу стоитъ, кто хочетъ,
И смотритъ на пузырь, что отъ него
Уплылъ, и здѣсь у ногъ моихъ замедлилъ.
Любовь, и жажда дѣйствія, и мысли,
Согрѣтыя огнемъ кипучей страсти,
Длиннѣй и ярче дѣлаютъ мой день:
И ежели я больше не проснусь,
Въ тѣхъ дняхъ, что жилъ я, было больше жизни,
Чѣмъ въ жизни тѣхъ, кто посѣдѣлъ въ разсчетахъ,
Кто былъ всегда въ холодной школѣ жизни
И кто свои мгновенія растратилъ,
Ни разу ихъ восторгомъ не согрѣвъ.
См. Godwin’s Political Justice, vol. I, p. 411; и Condorcet, Esquisse d’un Tableau Historique des Progrès de l'Esprit Humain, époque IX.
лиц огромна; один с трудом поверит, что едва прошло полчаса, другой мог бы поверить, что столетья протекли за время его агонии. Точно таким же образом, если человек умирает на тридцатом году от рожденья, и если он исполнен благих чувств и украшен талантом, жизнь его, в отношении к его ощущениям, дольше, чем жизнь подчиняющегося ханжам, жалкого раба, который сто лет провел в тупой дремоте. Один беспрерывно развивал свои мыслительные способности, сделался господином своих мыслей, может делать отвлеченья и обобщенья среди усыпительных дел повседневности; — другой проспал самые яркие мгновенья своего бытия, и не в силах вспомнить счастливейший час своей жизни. Быть может, гибнущая однодневка прожила более долгую жизнь, чем черепаха.
Поток времен угрюмый!
Катись, как пожелается тебе —
Я меряю не мерою мгновений
И месяцев обманчивый твой бег.
Пускай на берегу стоит, кто хочет,
И смотрит на пузырь, что от него
Уплыл, и здесь у ног моих замедлил.
Любовь, и жажда действия, и мысли,
Согретые огнем кипучей страсти,
Длинней и ярче делают мой день:
И ежели я больше не проснусь,
В тех днях, что жил я, было больше жизни,
Чем в жизни тех, кто поседел в расчётах,
Кто был всегда в холодной школе жизни
И кто свои мгновения растратил,
Ни разу их восторгом не согрев.
См. Godwin’s Political Justice, vol. I, p. 411; и Condorcet, Esquisse d’un Tableau Historique des Progrès de l'Esprit Humain, époque IX.
Къ стр. 349.
Не убиваетъ больше онъ ягненка,
Что ласково глядитъ ему въ лицо.
Я полагаю, что извращенность тѣлесной и духовной природы
К стр. 349.
Не убивает больше он ягненка,
Что ласково глядит ему в лицо.
Я полагаю, что извращенность телесной и духовной природы
