недостаточными, чтобы удержать даже зайца. Во имя удовлетворенія нашего обжорства, быкъ, черезъ посредство противоестественной и безчеловѣчной операціи, превращается въ вола, и сильный баранъ въ кладенаго барана, чтобы вялыя волокна представляли менѣе сопротивленія мятежной природѣ. Лишь послѣ того, какъ мертвое мясо умягчено и замаскировано повареннымъ искусствомъ оно дѣлается пригоднымъ для пережевыванія и перевариванія. Пусть защитникъ мясной пищи принудитъ себя къ рѣшительному испытанію ея пригодности, пусть, какъ рекомендуетъ Плутархъ, онъ разорветъ собственными зубами живого ягненка, и, погрузивъ свою голову въ его внутренности, удовлетворитъ свою жажду его дымящейся кровью; только что свершивъ это дѣяніе, пусть онъ обратится къ непобѣдимому инстинкту природы, который возстанетъ обвинителемъ противъ него, и скажетъ ему: «Это Природа создала меня для подобныхъ дѣяній». Тогда, и только тогда, онъ будетъ послѣдовательнымъ.
Человѣкъ не похожъ ни на одно плотоядное животное. Общее правило гласитъ, что всѣ травоядныя животныя надѣлены ободочными кишками; исключенія нѣтъ ни одного, развѣ что имъ является человѣкъ.
Орангутангъ вполнѣ походитъ на человѣка, какъ расположеніемъ, такъ и числомъ своихъ зубовъ. Орангутангъ наиболѣе человѣкоподобенъ изъ всего класса обезьянъ, причемъ всѣ обезьяны питаются исключительно плодами. Нѣтъ никакого другого разряда животныхъ, которыя питались бы иной пищей, при наличности этой аналогіи[1]. У многихъ травоядныхъ животныхъ клыки болѣе заострены и отличительны, нежели у человѣка. Равнымъ образомъ, сходство человѣческаго желудка съ желудкомъ орангутанга больше, чѣмъ съ желудкомъ какого бы то ни было животнаго.
Внутренности человѣка также тождественны съ внутренностями травоядныхъ животныхъ, представляющими болѣе обширную поверхность для всасыванія и указующими на наличность просторныхъ ободочныхъ кишекъ. Слѣпая кишка также, хотя и короткая, больше,
- ↑ Cuvier. Leçons d'Anatomie Comparée, tome III, pp. 169, 373, 448, 465, 480. Rees’s Cyclopaedia, art. Man.
недостаточными, чтобы удержать даже зайца. Во имя удовлетворения нашего обжорства, бык, через посредство противоестественной и бесчеловечной операции, превращается в вола, и сильный баран в кладеного барана, чтобы вялые волокна представляли менее сопротивления мятежной природе. Лишь после того, как мертвое мясо умягчено и замаскировано поваренным искусством оно делается пригодным для пережевывания и переваривания. Пусть защитник мясной пищи принудит себя к решительному испытанию её пригодности, пусть, как рекомендует Плутарх, он разорвет собственными зубами живого ягненка, и, погрузив свою голову в его внутренности, удовлетворит свою жажду его дымящейся кровью; только что свершив это деяние, пусть он обратится к непобедимому инстинкту природы, который восстанет обвинителем против него, и скажет ему: «Это Природа создала меня для подобных деяний». Тогда, и только тогда, он будет последовательным.
Человек не похож ни на одно плотоядное животное. Общее правило гласит, что все травоядные животные наделены ободочными кишками; исключения нет ни одного, разве что им является человек.
Орангутанг вполне походит на человека, как расположением, так и числом своих зубов. Орангутанг наиболее человекоподобен из всего класса обезьян, причем все обезьяны питаются исключительно плодами. Нет никакого другого разряда животных, которые питались бы иной пищей, при наличности этой аналогии[1]. У многих травоядных животных клыки более заострены и отличительны, нежели у человека. Равным образом, сходство человеческого желудка с желудком орангутанга больше, чем с желудком какого бы то ни было животного.
Внутренности человека также тождественны с внутренностями травоядных животных, представляющими более обширную поверхность для всасывания и указующими на наличность просторных ободочных кишек. Слепая кишка также, хотя и короткая, больше,
- ↑ Cuvier. Leçons d'Anatomie Comparée, tome III, pp. 169, 373, 448, 465, 480. Rees’s Cyclopaedia, art. Man.
