стороны: это — так называемое адово принуждение[1]. Все эти простые истолкования и оболочки дела до такой степени слыли однако за самую сущность его и за объективные процессы, что все писатели, знакомые с магией не по собственному опыту, а только из вторых рук, как, например, Бодинус, Дельрио, Биндсфельдт и т. д., определяли сущность ее так, что она представляет собою действия, осуществляемые не силами природы и не естественным путем, а с помощью дьявола. И это мнение было общее, — оно царило всегда и всюду и только подвергалось некоторым модификациям, — в соответствие с той религией, которая господствовала в данной стране. Оно же было основой для законов против колдовства и для процессов о ведьмах; точно также против него, обыкновенно, направляли и возражения относительно возможности магии. Такое объективное понимание и толкование дела необходимо должно было возникнуть уже в силу решительного реализма, который как в древности, так и в средние века безусловно преобладал в Европе и потрясен был только Картезием. До тех пор человек еще не умел обращать своего умозрения на таинственные глубины своего собственного внутреннего мира, и всего искал он вне себя. А к тому же, делать владычицей природы ту самую волю, которую он находил в самом себе, — это была мысль до того смелая, что люди испугались бы ее; вот почему волю сделали владычицей над вымышленными существами, которым царившее суеверие приписывало власть над природою, чтобы таким образом, по крайней мере — косвенно, сделать ее владычицей природы. Впрочем, всякого рода демоны и боги, это все-таки — ипостаси, с помощью которых верующие всех оттенков и сект уясняют себе то метафизическое начало, какое лежит за пределами природы, то, что дает ей бытие и устойчивость и потому царит над нею. Если, таким образом, говорят, что магия действует с помощью демонов, то смысл этого заключается только в том, что она представляет собою действенность, осуществляемую не физическим, а метафизическим путем, — действенность не естественную, а сверхъестественную. Если же мы признаем в тех немногих фактах, которые говорят в пользу реальности магии, именно — в животном магнетизме и симпатическом лечении, не что иное, как непосредственную деятельность воли, которая раскрывает здесь свою непосредственную силу вне волящего индивидума, — подобно тому как, при иных условиях, она раскрывает ее только внутри последнего; если мы
- ↑ Delrio disq. mag. L. II, q. 2. — Agrippa a Nettesheym, de vanit. scient. c. 45.
