можного опыта: ясновидение — своим познаванием in distans, магия — своим действием in distans. Вот почему слушая рассказ об относящихся сюда фактах мы говорим не просто: „это неправда“, а „это невозможно“ (a non posse ad non esse), на что опять-таки возражают „это так однако“ (ab esse ad posse). Такое несогласие объясняется тем, даже в свой черед дает новое доказательство тому, что эти a priori известные нам законы не абсолютно безусловны, не какие-нибудь схоластические veritates aeternae, не определение вещей в себе, а возникают просто из форм интуиции и рассудка, следовательно — из мозговых функций. Сам же состоящий из них интеллект образовался исключительно для исследования и достижения целей индивидуальных волевых явлений, а не для восприятия абсолютной природы вещей в самих себе: поэтому он, как разъяснено мною (Мир к. в. и пр., т. 2, стр. 117, 273, 285—289; 3-е изд., 195, 309, 322—326), есть только поверхностная сила, по своей сущности всегда улавливающая лишь кору, а никогда не сердцевину вещей. К отмеченным местам пускай обратится тот, кто хочет как следует понять, что я здесь разумею. Коль скоро нам удается — благодаря тому, что ведь и мы сами принадлежим к внутреннему существу мира — миновать principium individuationis и подойти к вещам совсем с другой стороны и совсем иным путем, именно — прямо изнутри, а не просто снаружи, и овладеть ими таким образом в ясновидении, как объектом познания, в магии, как объектом действия, — то для того же мозгового познания получается результат, какого оно действительно не могло достигнуть своими собственными средствами; поэтому оно и старается опровергнуть его, — ибо деятельность такого рода постижима лишь метафизически, физически же она — невозможность. Отсюда, с другой стороны, ясновидение служит подтверждением кантовского учения об идеальности пространства, времени и причинности, магия же сверх того подтверждает и мое учение о всеединой реальности воли, как ядра всех вещей, — а этим опять-таки подтверждается еще и бэконовское изречение, что магия, это — практическая метафизика.
Вспомним теперь еще раз о выше данных разъяснениях и о предложенной там физиологической гипотезе, по которой все интуиции, осуществляемые органом сновидений, отличаются от обычного восприятия, обосновывающего бодрственное состояние, тем, что при последнем мозг возбуждается извне, физическим воздействием на органы чувств, благодаря чему он и получает те данные, на основании которых, пуская в ход свои функции, именно причинность, время и пространство, он построяет эмпирическую интуицию; напротив, при интуиции с помощью органа сновидений возбуждение исходит изнутри организма и от пластической нервной системы распространяется в мозг, который получает от этого совершенно такое же, как в первом
