можно найти в Кизеровом архиве по животн. магнетизму, т. 8, статья 3, стр. 71, 87, 90).
Сообразно с этим, являющаяся нам в виде цепи причин и следствий необходимость всего происходящего, т. е. последовательно наступающего во времени, представляет собою лишь тот способ, которым мы, под формою времени, воспринимаем то, что существует едино и неизменно; или же она — невозможность того, чтобы существующее не было тождественно само с собою, едино и неизменно, хотя оно и познается нами сегодня — как будущее, завтра — как настоящее, а послезавтра как прошедшее. Подобно тому как в целесообразности организма выражается единство объективирующейся в нем воли, хотя в нашем, связанном с пространством, восприятии оно и схватывается как множество частей и согласованность их для общей цели (смотр. „О воле в природе“, стр. 61. — 2-е изд., стр. 53 и след.), так и обусловливаемая причинною цепью необходимость всего происходящего обнаруживает единство объективирующейся в нем сущности, хотя единство это в нашем, связанном со временем, восприятии и схватывается как преемственность состояний, т. е. как прошедшее, настоящее и будущее, тогда как внутренняя сущность вещей всего этого не знает и пребывает в Nunc stans.
Пространственные разобщения при сомнамбулическом ясновидении отпадают значительно чаще и, следовательно, легче, чем временные, ибо то, что только отсутствует и отдалено, несравненно чаще поддается созерцанию, чем то, что действительно еще только будет. На языке Канта это объяснялось бы тем, что пространство — форма только одного внешнего, время же — внутреннего чувства. — Что время и пространство по форме своей созерцаются a priori, — этому учил Кант; что это возможно и по их содержанию, учит ясновидящий сомнамбулизм.
Наиболее очевидным и в то же время простейшим доказательством идеальности пространства служит то обстоятельство, что мы не можем изгнать его из своих мыслей, подобно всему другому. Мы можем лишь его опорожнить: все, все можем мы удалить мысленно из пространства, заставить исчезнуть; мы можем даже представить себе, что пространство между неподвижными звездами абсолютно пусто и т. п. Только от самого пространства мы никаким образом не можем отделаться: что бы мы ни делали, где бы мы себя ни полагали, — оно тут как тут и конца нигде не имеет; ибо оно лежит в основе всех наших представлений и является первым их условием. Это доказывает вполне достоверно, что оно принадлежит самому нашему интеллекту, составляет его интегрирующую часть, —
