еще вибрирует, но более не звучит, т. е. не действует на ухо; так и лучистая теплота распространяется прямыми лучами, проникает через некоторые тела, но нагревает их лишь в том случае, если они непрозрачны. — Метод французов усложнять эксперименты нагромождением условий, разумеется, увеличивает точность опытов и благоприятствует измерительным работам, но, с другой стороны, затрудняет и даже сбивает с толку суждение и, в силу этого, становится сопричастным той вине, что, как заметил Гете, понимание природы и суждение о ней далеко не идут у нас рука об руку с эмпирическим познанием и накоплением фактов.
Сущность прозрачности мы можем уяснить себе, едва ли не лучше всего, на тех телах, которые прозрачны только в жидком состоянии, а в твердом, наоборот, непрозрачны, — каковы, например, воск, спермацет, сало, коровье масло, масло и мн. др. Предварительно это можно объяснить себе таким образом, что свойственное им, наряду со всеми твердыми телами, стремление к жидкому состоянию проявляется у них в сильном сродстве с теплотою, т. е. в любви к ней, как единственному для этого средству. Ради этого они, в твердом состоянии, немедленно превращают весь достающийся на их долю свет в теплоту, оставаясь, таким образом, непрозрачными, до тех пор, пока не превратятся в жидкость: тогда, насыщенные теплотою, они пропускают сквозь себя свет, как таковой[1].
Это общее стремление твердых тел к жидкому состоянию в конце концов зиждется, несомненно, на том, что такое состояние является условием всякой жизни, — а воля всегда стремится вверх по лествице своей объективации.
Превращение света в теплоту и обратно находит себе разительное доказательство в действии нагревания на стекло. Именно, при известной степени накаливания стекло рдеет, т. е. превращает полученную теплоту в свет, но при дальнейшем накаливании оно плавится и тогда перестает светиться, потому что теперь оно имеет уже достаточно теплоты для того, чтобы обратиться в жидкое состояние, при чем большая часть теплоты становится скрытой ради поддержания жидкого агрегатного состояния, так что уже не остается свободного излишка для превращения в свет: но превращение это снова происхо-
- ↑ Я даже решаюсь высказать предположение, нельзя ли подобным же процессом объяснить то обыденное явление, что белые тротуарные плиты, орошенные дождем, кажутся темно-коричневыми, т. е. больше не отражают снега: именно, в данном случае вода, стремясь к испарению, немедленно прекращает весь падающий на камни свет в теплоту; тогда как в сухом виде камни отражают его. Но почему же белый полированный мрамор, смоченный водой, не кажется черным? И точно также белый фарфор?
