нять Голландию за гнездо пиратов, живущих без верховной власти (См. Jean Nieuhoff, l’Ambassade de la Compagnie orientale des Provinces Unies vers l’Empereur de la Chine, trad. par Jean le Charpentier, à Leyde 1665. Chap. 45). Стобей в особой главе, озаглавленной: ὁτι καλλιστον ἡ μοναρχια (Floril. tit. 47, Vol. 2, pag. 256—263), собрал лучшие места из древних писателей, в которых выставляются преимущества монархии. Республики, именно, противоестественны, создаются искусственно и проистекают из рефлексии, а потому являются во всей всемирной истории в виде редких исключений, каковы, например, крохотные греческие республики, республики римская и карфагенская, которые все, к тому же, были еще обусловлены тем, что население их на 5/8, а может быть и на 7/8, состояло из рабов. Имели же Соединенные Штаты в 1840 году 3 миллиона рабов на 16 миллионов населения. К тому же продолжительность существования древних республик, в сравнении с монархиями, была очень кратковременной. — Вообще, республику легко учредить, но трудно сохранить: к монархиям приложимо как раз обратное.
Если пригодны на что-либо утопические планы, то я выскажусь за то, что единственным решением задачи была бы деспотия мудрых и благородных, избранных из истинной аристократии, из истинной знати; а это достижимо путем подбора, от браков благороднейших мужчин с наиболее умными и даровитыми женщинами; это предложение — моя утопия, моя Платоновская республика!
Конституционные государи, несомненно, походят на эпикурейских богов, которые, не впутываясь в людские дела, восседают там, вверху, на своем небе, наслаждаясь невозмутимым блаженством и душевным покоем. Впрочем, в настоящее время они вошли в моду, и в каждом крохотном немецком княжестве введена пародия на английскую конституцию, в полном объеме, с верхней и нижней палатами, вплоть до акта habeas corpus и до суда присяжных. Формы эти естественны и свойственны английскому народу, так как они вытекают из английского характера и английских нравов и имеют в них свое необходимое условие; немецкому же народу в той же мере свойственно его дробление на множество племен, управляемых столькими же князьями, под общим главенством одного императора, который охраняет мир внутри и представляет единство государства при внешних сношениях; ибо все это вытекает из характера и нравов народа. По моему мнению, если Германия не хочет испытать судьбы Италии, то она должна восстановить, с возможно бо́льшей действительною властью, императорское достоинство, отмененное заклятым ее врагом, Бонапартом I. От этого зависит немецкое единство, которое в противном случае навсегда останется номинальным и сомнительным. Но
